Табакерка императора

— У меня дела тут, в гостинице, — ответил мосье Горон, барабаня пальцами по столу.

— Дела?

— Да, — ответил мосье Горон, — мне позвонил доктор Буте и сказал, что мосье Этвуд пришел в себя и можно порасспросить его, разумеется, в разумных рамках…

Заметив довольное лицо Дермота, префект снова вскипел.

— Так вот что, — сказал Дермот, — мосье Этвуд скажет вам в точности то же, что собираюсь сказать я. Это и будет недостающим звеном в цепи доказательств. И если без всякого давления с моей стороны он подтвердит мои слова, вы согласны выслушать мои показания?

— Показания? Какие еще показания…?

— Минутку, — прервал его Дермот. — Зачем вам понадобился этот поворот на сто восемьдесят градусов и арест Евы Нил?

Мосье Горон ему рассказал.

Прихлебывая виски с содовой, префект во всех подробностях объяснил ему свои соображения. Хоть у мосье Горона был сейчас не очень-то веселый вид, Дермоту пришлось признать, что подозрения префекта и роковая убежденность следователя мосье Вотура не лишены некоторых оснований.

— Значит, — пробормотал Дермот, — она вам так и не сказала… Она не повторила вам того, что вырвалось у нее сегодня утром, когда она буквально умирала от усталости после бессонной ночи. Она не сказала вам ту единственно важную вещь, которая доказывает ее невиновность и виновность другого лица.

— Что именно?

— Слушайте! — сказал Дермот и щелкнул застежками портфеля.

Когда он начал говорить, стрелки замысловатых часов на стене показывали без пяти минут девять. В пять минут десятого мосье Горон начал беспокойно ерзать. Еще через десять минут уныло затихший префект умоляюще воздел руки к Дермоту.

— Мне опротивело это дело, — простонал он, — мне оно осатанело. Только-только что-то начинает проясняться и — бац! — все оказывается наоборот. И так без конца.

— Разве теперь наконец все не стало на свои места?

— На сей раз молчу! Я уже научен! Но в общем-то… да.

— Значит, ясно. Вам остается только задать этот единственный вопрос тому, кто все видел. Спросите у Неда Этвуда: было ли это так-то и так-то? И если он скажет «да» — готовьте свою «скрипку» к достойной встрече. А меня вы не можете обвинить, будто я его подучивал.

Мосье Горон встал, допивая последние глотки виски.

— Ну, пойдем навстречу собственной погибели, — пригласил он Дермота.

Дермот уже второй раз в тот день посетил номер 401. Но в первое свое посещение он и надеяться не смел, что ему вдруг улыбнется такая удача. Благоволение и насмешливая пагуба будто неустанно боролись за судьбу Евы Нил и то и дело подставляли друг другу ножку.

В спальне горела тусклая лампа. Нед Этвуд, правда, страшно бледный и с несколько затуманенным взглядом, был в полном сознании. Он пытался сесть и препирался с ночной сиделкой из английской больницы, здоровенной и веселой уроженкой западных графств, которая укладывала его обратно на подушки.

— Простите за беспокойство, — начал Дермот, — но…

— Слушайте, — сказал Нед, отхаркиваясь, откашливаясь и выглядывая из-за сиделкиной руки. — Вы доктор? Тогда ради бога уберите от меня эту фурию! Она хочет силком сделать мне укол.

— Ложитесь, — сердилась сиделка. — Вам нужен покой!

— Какой, к черту, покой, когда вы мне не говорите, что происходит? Не нужен мне этот ваш покой. Я обещаю, что буду вести себя хорошо; буду принимать все ваши паршивые лекарства без разбора; только имейте совесть и объясните мне, что происходит.

— Все в порядке, няня, — сказал Дермот в ответ на ее подозрительный взгляд.

— Можно спросить, кто вы такой, сэр? И зачем пришли?

— Я доктор Кинрос. Это мосье Горон, префект полиции, расследующий дело об убийстве сэра Мориса Лоуза.

Лицо Неда Этвуда постепенно прояснилось, как попавшее в фокус изображение; взгляд стал осмысленным. Дыша с трудом, он сел на постели и оперся руками на подушки. Он поглядел на свою пижаму, будто впервые ее увидел, и, мигая, стал обводить глазами комнату.

— Я поднимался в лифте, — объявил он, старательно выговаривая слова, — и вот вдруг я… — Он тронул себя за горло. — Сколько я так провалялся?

— Девять дней.

— Девять дней?

— Совершенно верно. Правда ли, что вас сбила машина недалеко от гостиницы, мистер Этвуд?

— Машина? Что за бред? Какая еще машина?

— Вы сами так сказали.

— Ничего подобного я не говорил. Во всяком случае, ничего такого не помню. — Взгляд его стал уже совершенно сознательным. — Ева, — сказал он, все вложив в одно слово.

— Да. Постарайтесь не волноваться, мистер Этвуд. Но я должен вам сказать, что она в опасности и нуждается в вашей помощи.

— Вы что, убить его хотите? — вскинулась сиделка.

— Помолчите, — распорядился Нед явно без особой галантности. — В опасности? — спросил он Дермота. — Что за опасность?

Ответил ему префект полиции. Мосье Горон, сложа руки на груди, старался держаться как можно скромней и ничем не выдавать охвативших его сложных чувств.

— Мадам в тюрьме, — сказал префект полиции по-английски. — Ее обвиняют в убийстве сэра Мориса Лоуза.