Табель первокурсницы

Я обернулась. Смотритель медленно уходил во тьму. Замка на решетке не было, конечно, если не считать круга силы поверх прутьев. Камера явно предназначалась для удержания мага. Я коснулась черного металла, такой ковали только в предгорьях Чирийского хребта, и поняла, что круг неактивен. Толкнула створку, и та послушно открылась.

– Эй, – позвала, высунув голову в освещенный масляными лампами коридор.

Никто не ответил. Совсем. И не настучал по дурной башке. С минуту я раздумывала, глядя в спину уходящему рыцарю, а затем вернулась в камеру.

Ну, выйду отсюда и что? Я в Академикуме, а не в княжеских темницах, тут либо соблюдаешь правила, либо с позором едешь домой, а позора мне сегодня и так хватило выше крыши. Да и в Кленовый Сад как-то не хотелось… особенно сейчас, когда папенька вот-вот получит счет за сгоревшую лабораторию, испорченные компоненты, приборы и инструменты. Еще пара таких «случайностей», и точно без приданого останусь.

Я бросила сумку с книгами на кровать. Наказание не исключает учебы, скорее уж наоборот, провинившихся спрашивают еще строже.

Откидная столешница и койка, самый обычный стул, серое белье, колючее шерстяное одеяло. В углу, на грубо сработанном трехногом табурете, стоял кувшин с водой и таз, ну и ведро под кроватью, само собой, куда ж без него. Не так уж и страшно, в башне первого потока моя комната была немногим больше.

Я коснулась висевших над кроватью цепей с кандалами, постаралась не думать об их применении. Железо тихо звякнуло. Масляный светильник мигнул, словно соглашаясь с тяжкими мыслями.

Утром меня разбудили конвоиры, вернее, два хмурых позевывающих парня. В руках у высокого была дымящаяся миска с кашей, поверх которой лежал ломоть хлеба.

– Подъем! – заорал дурным голосом второй, рыжий и коренастый крепыш в кожаном доспехе с накинутым на плечи шерстяным плащом. – Живо жрать, и на выход! – Для подкрепления эффекта он несколько раз стукнул сапогом по решетке.

Я подтянула одеяло к подбородку.

– Давай-давай, скромничать потом будешь, перед магистрами. – Он ухмыльнулся и подмигнул. – А перед нами можешь не жаться! Знаю ведь, какие у вас на колдунском порядки.

– Охолони, Жоэл! А то до обеда проваландаемся. Еще одно дежурство хочешь схлопотать? – лениво проговорил высокий, мазнув по мне равнодушным взглядом. – А ты одевайся и ешь.

Поставив миску на пол, парень демонстративно повернулся спиной к решетке. В тусклом свете коридора матово блеснула кольчуга.

– Ладно-ладно. Вот вечно ты со своими баронскими замашками, Крис, – попенял рыжий и тоже нехотя отвернулся. – Сам не развлекаешься и другим не даешь.

Начался первый день искупления.

Вопреки ожиданиям меня не заставили ни мыть полы, ни чистить картошку в замковой кухне, ни скрести котелки. Меня отвели на пустующий склад и усадили составлять целительские наборы. Рыжий Жоэл отпустил пару шуточек в стиле конюхов моего батюшки, но должного отклика не дождался и остался стеречь «пленницу» снаружи. Тогда как его товарищ…

«Крис, – внезапно вспомнилось мне, – его зовут Крис».

…облокотился на дверь, наблюдая, как я развязываю тесемки первого мешочка.

Так он и стоял, словно истукан, одинаково равнодушно взирая на стены, обвешанные гобеленами, на шкафы и даже на меня, перебирающую ингредиенты непослушными руками.

Досыпать противовоспалительного порошка, проверить концентрацию «живой воды», высокую – разбавить, низкую – напитать магией. Заменить «медовую пыльцу», обновить склянки, кульки и пучки трав, завернутых в тонкую бумагу, чтобы можно было легко разорвать, легко добраться, легко применить. Все должно находиться на своих местах, все должно работать. От этого зависит жизнь учащихся всех трех факультетов Академикума вне этих стен.

Если в первый час я еще пыталась поймать взгляд своего надзирателя и найти в нем… Что? Я и сама толком не знала – хоть что-то, отличное от ленивого равнодушия, – то в последующие оставила это бесполезное занятие.

На самом деле – скука смертная. Я не аптекарь и не травница. Я будущий маг. Который спалил целую лабораторию, забыв на столе несколько крупинок «сухого огня». По правилам нужно было обработать столешницу нейтрализующим раствором, но в тот день я торопилась: Гэли сказала, что в лавку завезли артефакты с Проклятых островов. Казалось, я убрала все до крошки. Казалось…

Итог – ни артефактов, ни лаборатории, ни Гэли, а вместо этого замок рыцарей, наказание и истукан напротив.

– Радуйся, что не попала к жрицам, – желая утешить меня, сказала накануне подруга. – В Отречении совсем другие порядки.

И я пыталась радоваться, взвешивая очередную унцию листьев Коха, подавляя желание шваркнуть весами о ближайшую стену. Синие глаза, не отрываясь, следили за моими руками. Листья этого дерева очень ценны и стоят втрое больше своего веса, разумеется, в золоте. Каждый листок способен за час срастить рану размером с фалангу большого пальца, и если пропадет хоть один…

– Если хочешь, пересчитай, – не выдержав, предложила я, но ученик рыцаря никак не отреагировал, лишь продолжая провожать взглядом каждое движение.