Табель первокурсницы

– Отец умер не от коросты, – покачал головой парень. – Он напился и повесился на балке в мастерской.

– Войт! – укоризненно воскликнула девушка.

– Брось, об этом знают все соседи, а если был сделан заказ…

И они в третий раз обменялись взволнованными взглядами.

– Да скажите уже, – потребовал Крис.

– Поговорите лучше с дядькой Ули, – приняла решение девушка. – Если кто-то знает о заказе, то только он, но…

– Но он пьет с самых похорон.

– И не собирается останавливаться, – нахмурилась девушка. – Так что насчет туфелек?

С туфельками решили подождать, хотя, оставляя их в лавке, я испытывала некоторое сожаление. Парень шел впереди, неловко прихрамывая, его правая нога совсем не гнулась и напоминала деревяшку.

– Сестра права, вряд ли вы чего-то добьетесь от дяди, он сильно сдал после того как отец… – Парень остановился перед помещением, что примыкало с торца прямо к лавке, и открыл дверь. – Поверьте, я выполню ваш заказ на совесть, будет даже дешевле.

Вытянутое помещение мастерской, где запах ощущался еще сильнее, чем в лавке, освещалось дюжиной светильников с магическими «зернами». На самом деле недешевое удовольствие. Отец оборудовал такими главные штреки в шахтах и заменил керосиновые лампы в Кленовом Саду после того, как во мне проснулась сила.

Длинные рабочие столы, натянутые на рамы для просушки шкуры, почерневшие, покрытые копотью рукавицы на полу, чан с жидкостью, воняющий так, что я едва не зажала нос рукой. Инструменты, развешанные по стенам, колодки, мотки ниток… За столом в центре сидел бородатый широкоплечий мужчина. Перед ним стоял штоф с мутной жидкостью и стакан. К вони мастерской добавился стойкий запах перегара.

– Дядька Ули, – позвал хромой парень. – Тут к тебе…

– Выйди! – рявкнул мужчина. – И не смей появляться, пока не позову!

– Как угодно, – пожал плечами парень. В его взгляде читались усталость и отчетливое «я же вам говорил».

Дверь захлопнулась, светильники с магическими «зернами» мягко качнулись, тут же выпрямились и засветили ровным ярким светом.

– Ну, – буркнул тот, кого звали Ули.

– Что «ну»? – спросил Крис, присматриваясь к широкоплечему кожевеннику.

Честно говоря, вряд ли у Оуэна получилось бы бросить такого куда бы то ни было, скорее уж наоборот.

– Того. – Бородач хмельно мотнул головой. – Давно жду, когда кто-нибудь из ваших заявится.

– Из наших? – Барон нагнулся и поднял с пола рабочие рукавицы.

– Из больных, – крякнул мужичок и, повернувшись, впервые посмотрел на нас. Глаза были покрасневшими, с полопавшимися сосудами, веки набрякли, словно он не спал уже несколько дней, но… мужчина был скорее зол, чем пьян. – Показывай, куда тебя ударило или ее?

– Нет, не ее, – кратко ответил рыцарь и размотал шарф, показывая смертельный рисунок.

Кожевенник крякнул, взялся за штоф, налил белую мутноватую жидкость в стакан и скомандовал:

– Пей.

Крис бросил рукавицы на стол и, без вопросов подчинившись, разом ополовинил стакан.

– Добро, – оценил Ули и махнул оставшуюся жидкость сам.

– Девке своей скажи, пусть сходит подарок в лавке выберет, покамест мы поболтаем.

– Нет, – возразила я.

– Ивидель, – покачал головой Крис.

– Нет.

– С характером, – усмехнулся кожевенник, и я уловила в его голосе одобрение. – Марта моя такая же была, как слово поперек скажешь, так и получишь половником промеж глаз. – Он опустил голову. – Нет больше моей Марты. И Грена нет. Лишь эти, – он указал на дверь, – неумехи остались. Хромой и дурочка.

– Так Грен заболел или повесился? – хрипло спросил Крис.

– Все вместе и мешок овса до кучи, – пробормотал кожевенник, снова наливая полный стакан. – Заболел, вылечился, а потом веревку к балке привязал. Дурак!

– Кто к нему приходил, знаете? – Оуэн снова посмотрел на покрытые копотью рукавицы и нахмурился.

– Нет. – Мужчина уставился на свой стакан, словно надеясь увидеть там нечто отличное от того, что наливал сам, выпил и скривился. Никогда не пойму людей: глотать всякую невкусную гадость, потом пытаться собрать мозги в кучу с предсказуемым отрицательным результатом. В чем смысл? – Брат рассказал мне обо всем слишком поздно.

Дышалось с трудом, казалось, если откроешь рот, то просто проглотишь этот кисловатый едкий запах. Так же воняют мобили – еще один повод для матушки поворчать на отца из-за покупки этого механизма.

– Для кого поздно?

– Для всех. – Он с силой поставил стакан на стол. В графине оставалось меньше чем на треть. – Для брата, который пошел у них на поводу, и для Линока, которого он заразил коростой, а потом не смог с этим жить. Девы, кто бы мне раньше сказал, что ею можно заразить! – Мужчина горько рассмеялся.

– У кого «у них»? – спросил, подавшись вперед, Оуэн.

– Да если б я знал! – Ули стукнул кулаком по столу с такой силой, что стакан подпрыгнул. – Если бы брат сказал мне до, а не после! Если бы не полез в петлю, а дал мне время разобраться! Я бы…

– Что? – не удержалась я. – Пошли бы к серым?

Оба мужчины, старый и молодой, уставились на меня с одинаковым недоумением, словно я им предложила поговорить с князем. Или даже с Девами.