Табельный выстрел

Сейчас в отделение, надо сдать, как положено, в оружейную комнату пистолет, который привычно оттягивал пояс. Сколько лет Иванов таскал эту тяжесть, и ни разу не довелось применить. Силушки всегда хватало в руках, чтобы разнимать дебоширов и задерживать воришек. Да и стрелять по народу, пусть даже подвыпившему, агрессивному или преступному, не каждый сможет. Тоже же ведь люди.

Иванов вышел к проезжей дороге. У автобусной остановки проверил документы у двоих парней — очень их блатные кепочки и вид развязный ему не понравились. По паспортам выходило, что они из области — из городка, где отживающие блатные традиции еще сильны. Выходцы оттуда обычно доставляют немало проблем.

— Чего к нам пожаловали? — спросил он.

— Так из района мы. Там прикупить всякое разное, — затараторил один, у другого глаза бегали воровато. Но при себе вещей никаких нет, так что вряд ли идут с кражи.

Иванов задумался — доставить ли их в отделение для проверки или не стоит? Решил, что оснований для этого особых нет, потому записал их данные в записную книжку, которую извлек из командирской сумки. Завтра в уголовный розыск доложит, может, у оперативников какие вопросы к этим парням и появятся.

— Можете идти, — откозырял Иванов. — И смотрите, не шалить тут.

— Да и в мыслях не было, товарищ лейтенант.

Ну, хоть не гражданин начальник — уже хорошо…

Иванов прошел через узкую лесополосу, вдыхая полной грудью весенний воздух. Веяло свежим запахом цветов. Иногда так бывает — накатит такая волна весеннего запаха, и радуешься, что живешь на земле.

Справа прогудела электричка, простучавшая по полотну железной дороги. Иванов подошел к мосту через «железку». Место здесь глухое, малолюдное, народ обычно переходит в полукилометре отсюда, там всегда толпятся люди и безопасно. Осмотрелся — вроде никто не шалит, пусто. Поднялся по лестнице наверх. И там увидел мужчину в фуфайке, стоявшего, опершись о перила. Он как-то жалобно постанывал.

Иванов присмотрелся — мужчина вроде на пьяного не похож. Направился к нему и произнес требовательно:

— Гражданин.

Человек, продолжая постанывать, присел на колено и произнес едва слышно:

— Плохо мне… «Скорую».

— Сейчас, — участковый подошел к мужчине, чтобы помочь ему подняться. Надо попытаться свести его вниз, к дороге, и доставить попуткой в больницу. — Идти сможете?

— Все могу, — прохрипел мужчина.

И взметнулся резко, очень не характерно для больного.

Иванов ощутил, как в живот тупо ударило. И в шею.

— Я все могу, мусор, — Грек выпрямился во весь рост, крепко сжимая орошенную кровью финку и оглядываясь, — никого вокруг не было. Только Куркуль, затаившийся на шухере, свистнул, подавая знак — все в порядке.

Пальцы Грека расстегнули милицейскую кобуру на поясе лежащего лейтенанта…

Глава 4

Рабочий день у Поливанова начинался с чтения газет. Их он покупал на Петровке, рядом с троллейбусной остановкой, в киоске — такой новомодной стеклянной коробочке со светящейся по вечерам неоновой надписью: «Газеты. Союзпечать». Обычно там обитают седые, приятные в общении киоскерши.

Киоскерша на Петровке Поливанова знала давно. Здоровалась с ним, называя по имени-отчеству. И выдала ему обязательную «Правду» за три копейки, а еще «Труд» за две копейки и «Литературную газету» аж за четыре.

Пройдя мимо постового на проходной, Поливанов зашел в левое крыло здания. Поднялся по многолюдной лестнице. Отпер дверь. Шагнул в свой отдельный кабинет с табличкой: «Начальник отдела по раскрытию особо тяжких преступлений».

Кабинет выглядел старомодно — массивный стол, неизменная настольная лампа с зеленым абажуром. Стулья с высокими спинками. Стены в деревянных панелях. Лепнина под потолком. Не приживалась в МУРе модная легковесная современная мебель с ажурными креслами и хлипкими столами. Зато органично вписывался стиль, идущий еще с Российской империи — тяжеловесный, основательный.

Усевшись за стол, Поливанов пролистнул газеты. Вполне стандартный набор — вести с заводов, полей, зарубежное обозрение. Все как обычно. Стабильное и мощное течение реки жизни огромной страны без каких-либо водопадов, штормов, цунами.

Газетные строчки как-то успокаивали Поливанова. Его вполне устраивала эта привычная и обыденная скука современных газет и новостей эфира. Он ведь отлично помнил, какими могут быть другие новости, когда каждый день приносил новые страшные потрясения. Помнил, как ловил из громкоговорителей и детекторных приемников сообщения Совинформбюро, озвученные мощным голосом Левитана, из которых с отчаяньем узнавал, что Красная армия оставляла города, отступала под давлением превосходящих сила вермахта. Когда день ото дня возникал один вопрос — ну когда погоним супостата? Вот тогда были новости — аж мурашки по коже. И поэтому подполковника милиции вполне устраивал сегодняшний неторопливый ход жизни. Все равно идем неуклонно вперед, несмотря на то, что есть много поводов и для иронии, и для недовольства.