Табия

— Да. Не ожидал такого проворства от стодвадцатилетнего старца, — Риддл снова смотрит вниз. — Ваши люди очень быстро работают. Едва сняли наш щит, тут же возвели свой. А их вдвое больше Пожирателей.

Гарри стискивает зубы и крепче сжимает палочку. Риддл опять смотрит на него, вымученно усмехается и, неловко развернувшись, перехватывает парапет с другой стороны. Теперь они стоят друг к другу лицом к лицу.

— Чего ты ждёшь, Гарри?

— Почему вы не сопротивляетесь?

— Моя палочка, видишь ли…

— Вы можете колдовать и без неё.

— Понимаю, — Риддл на миг прикрывает глаза, и его улыбка становится ленивой. — Гриффиндорская честность не позволяет убить безоружного? Решил продолжить наш поединок шестилетней давности? Кажется, в тот раз я немного поторопился, и из этого ничего не вышло, верно? — его нога скользит по испачканному кровью полу, и он с трудом перехватывает парапет. Гарри видит, что стоять ему становится всё тяжелее. — Блокирующее заклятье. Похоже, Дамблдор не хочет, чтобы я ещё когда-либо колдовал.

Несколько секунд проходят в молчании.

— Я хочу знать всё, — наконец говорит Гарри. — Расскажите мне.

— О чём? О Дамблдоре? Или о заклятии?

— Может, не будете глумиться хотя бы сейчас?! Расскажите обо мне. И о вас. О нас с вами, чёрт возьми! Почему я здесь? И что вы от меня хотели всё это время?

— А. Так вот чего ты ждал все эти месяцы. Что в один прекрасный день ты обо всём меня спросишь, а я отвечу на все вопросы. Открою тебе какие-то… тайны. Так?

— Вам уже нечего терять. Так расскажите! Для чего вы играли со мной? Чего вы добились, если сейчас стоите здесь безоружный и ждёте, пока я убью вас?!

— Игра? Интересное сравнение. В таком случае, я не могу рассказать о её исходе, она ещё не кончилась.

— Что, у вас есть козырь в рукаве? Какой-то магический артефакт или что-то в этом роде, что поможет вам спастись отсюда?

Риддл серьёзно качает головой. Гарри начинает злиться, от досады у него щиплет глаза.

— Тогда… тогда что? Что вы задумали?

— Ты ничего не перепутал, Гарри? Это ты сейчас направил на меня палочку и в любой момент можешь произнести убивающее проклятье. Ты — хозяин положения, а не я. Я всего лишь поднялся на башню, чтобы взглянуть на битву.

— Вы ведь не дадите мне себя убить.

— Это вопрос или просьба? — усмехается Риддл.

Поднимается порыв ветра. Откуда-то с угла площадки прилетает прошлогодний сухой листок и цепляется за его мантию. Он дёргает плечом, чтобы скинуть его, но ничего не выходит. Гарри закусывает губу. Как же ему хочется подойти сейчас и снять этот лист с его мантии. Рука с зажатой в ней палочкой подрагивает и немного опускается. Риддл кривит губы.

— Слабость, сомнения… Это то, чем ты всегда умудрялся себя отравлять.

— Почему вы так хотите умереть?

— Я не хочу умирать. Но ситуация, как ты видишь, пока складывается не в мою пользу. Мои люди проигрывают, я не могу колдовать, мой камин перекрыт, ваше поле не даст воспользоваться ни порт-ключом, ни аппарировать, внизу меня ждёт Дамблдор. Ещё и ты…

— Наверное, для вас я меньшее из этих зол?

— Намекаешь, что я бы мог договориться с тобой и просить твоей помощи? Нет уж. Я бы не стал иметь дело с человеком, который оглядывается на все свои решения и сожалеет о каждом своём поступке.

— Я не жалею о том, что уничтожил барьер! — Гарри вновь вскидывает палочку.

Риддл молчит. Он больше не улыбается. И Гарри понимает, что на этом разговор окончен. Это был их последний разговор. Риддл больше не скажет ничего.

Гарри глубоко вздыхает, тщетно пытаясь успокоить взбесившееся сердце. Слёз он уже не сдерживает, и они медленно ползут по щекам из уголков глаз. Риддл смотрит на него, не моргая, не двигаясь, как будто даже не дыша, только его губы побелели — так он их сжал. Гарри через силу втягивает носом воздух, его рука дрожит, но он делает над собой усилие и крепко сжимает гладкую ручку палочки, словно ища опоры.

Он размыкает губы и шепчет лишь два слова. Риддл не вздрагивает, не уклоняется и не закрывает глаз. Он даже не смотрит на зелёный луч, несущийся ему в грудь. Он не отрывает взгляда от глаз Гарри, и сам Гарри, вопреки сильному желанию отвернуться, заставляет себя смотреть на Риддла до конца, пока тот не падает на пол.

А потом у него подкашиваются ноги, палочка выскальзывает из ослабевших пальцев, и он съезжает на пол по стене, закрывая лицо ладонями и крича, страшно, громко и отчаянно, пока не хрипнет.

Двое незнакомых Орденовцев находят его час спустя, когда звуки битвы окончательно стихают, и под руки выводят из поместья на свежий воздух.

***

Цвета по-прежнему серые, звуки глухие, запахи смешались. Тело настолько одеревенело, что ноги не слушаются, и всю дорогу до первого этажа Гарри практически висит на руках двоих мужчин. Поначалу он не узнаёт даже лиц, которые возникают тут и там: хмурые, удивлённые, радостные, с сажей и пылью на щеках, с царапинами на лбу и кровоподтёками. Сначала ступни касаются гладкого мрамора лестниц и коридора, потом вязнут в чём-то мягком. Становится легче дышать. Гарри понимает, что его вывели на улицу.