Таблетка

Нет, можно, конечно, слушать мировые хиты. Старые хиты. Можно. Но сколько их уже можно слушать, одни и те же? Я и новые песни знаю все наизусть. А со старыми – это просто перебор, промывание мозгов. «Hotel California» —хорошая песня. Наверное. Первые тысячу шестьсот восемьдесят четыре (или что-то вроде) прослушиваний она мне вообще очень нравилась. Потом меня заставили прослушать её ещё три тысячи раз. Она перестала мне нравиться так, как прежде. Ещё пара тысяч прослушиваний, и теперь её первые аккорды вызывают у меня аллергическую реакцию.

Весь старый добрый рок-н-ролл, песни «The Beatles», «Rolling Stones», «Led Zeppelin», даже «Pink Floyd» – всё уже давно набило оскомину. В этом никто не виноват. Просто рок-н-ролл не был рассчитан на то, что мы будем жить так долго. Живи быстро, умри молодым! А мы подзадержались на этом свете, не ушли в назначенный нам срок.

Когда мои мысли дошли до этой точки, я переключил музыку с тюнера на CD-player, и в динамиках зазвучал голос Курта Кобейна, который всё сделал правильно.

Под композиции группы «Nirvana» я доехал и припарковал автомобиль у конторы складского комплекса.

В конторе творился настоящий бедлам. Зарытая в бумагах операционистка бешено стучала по клавишам компьютера, исправляя накладные. Водители городской развозки сидели на всех стульях, столах и недовольно галдели.

Я пробрался к девушке и спросил:

– А начальник склада где? Заместитель? Где вообще все?

– Все на пандусе! Все ушли, блядь! Оставьте меня в покое! Не трогайте меня! Не спрашивайте меня! Надоели мне! Все надоели!

– Хорошо-хорошо! Уже ушёл, уже почти ушёл. А позвонить можно?

– Блядь!

– Всё-всё.

Я вышел из конторы и закурил сигарету. Что у них сегодня такое творится? Конечно, с развозкой всегда беда, программное обеспечение то и дело выходит из строя или глючит, и приходится готовить сопроводительные документы по системе «закат солнца вручную». Но в тот день бардак был даже больше обычного. А начальства в конторе не было.

Докурив сигарету и бросив окурок в урну у порога, я перешёл дорогу и вошёл в ворота складского комплекса. У пандуса стоял контейнеровоз с сорокафутовым рефрижератором, шла выгрузка. Казалось, что всё нормально.

Поднявшись на пандус и подойдя поближе к контейнеру, я понял, что нормально не всё. И, скорее, даже ничего не нормально.

Грузчики двигались как во сне, медленно, плавно, даже грациозно. И пританцовывали. Глаза их были широко открыты и светились блаженством.

На коэффициенте полезного действия их работы это их блаженство сказывалось самым отрицательным образом. Один молодой парень в синей робе, за которым я наблюдал несколько минут, брал коробку в контейнере, нёс её к погрузчику, ставил, разгибался, потом нагибался, брал ту же самую коробку и нёс обратно в контейнер. Там укладывал её в ряд. Выпрямлялся, опять склонялся, брал ту же коробку и нёс к погрузчику…

Моего присутствия рабочие не замечали. Они были в таком состоянии, что не заметили бы даже Годзиллу, не то что клерка из центрального офиса.

Стараясь не столкнуться с погружёнными в транс грузчиками, я прошёл к будке старшего смены. За стеклом будки я увидел картину ещё более интересную и удивительную.

Старший смены, настоящий француз Жан, родителей которого нечистый занёс в СССР по линии Коминтерна да так и бросил подыхать в реформированной России, сидел на стуле. Сидел без рубахи, топлес, если только можно так сказать, когда мужчина обнажает свою волосатую грудь.

Около Жана на коленках ползали три девушки, тоже топлес. В одной из них я узнал заместителя начальника склада, двое других были, кажется, операционистами или учётчицами. Девушки ласкали Жана, одна уже расстегивала на нём брюки. Всё это было, конечно, занимательно, но я не стал смотреть продолжения оргии за стеклом, а отправился в холодильную камеру искать начальника склада.

И я нашёл его, начальник склада действительно бродил между стеллажами в холодильной камере, одетый в ватную фуфайку и армейскую шапку-ушанку.

Я подошёл и спросил осторожно:

– Здравствуйте, Виктор Степанович. Как у вас тут? Всё хорошо?..

– Что?.. А… Максим!

– Меня зовут Максимус.

– А?

– Ничего, проехали.

– Что-то случилось?

– А? Ничего не случилось?..

– Ну так… всё вообще, как… вот… заваливаете вы нас, заваливаете товаром! Куда мне ставить столько товара?

– Картошку из Голландии сегодня разгружали?

– Разгружали, да! А куда её разгружать?!! Смотрите, всё, всё занято этой картошкой! Вот, и тут картошка, и там картошка! Куда ещё ставить?

Виктор Степанович показывал на пустые стеллажи и в пустые углы холодильной камеры.

Начальник склада схватил меня правой рукой за рукав и повёл к выходу, продолжая левой описывать в воздухе полукружья.

– И проходы все заняты! И на пандусе стоит! Картошка!

– Виктор Степанович!

– Зачем столько картошки?

– Виктор Степанович!!!

– Это же мне на год! А где разгрузку собирать?!

– Виктор Степанович!!! Здесь нет никакой картошки!

– Как же нет?..

– Где коробка, Виктор Степанович? Коробка с крысиным ядом?

– А, коробка… да, Лина звонила, сказала.