Таблетка

– Can you believe that we are really growing these millions of tons of potatoes for feeding the entire world in our little country? Imagine how it could be possible?

Have you ever been in Holland? We have no space for farms. But we are great in chemistry.[96]

– You mean, we are swallowing these pills and hallucinating of potatoes?[97]

– Hallucinating, yes. But you don't have to swallow… it's a kind of complicated process… sometimes it is enough to smell… or here commercial… radio waves… pills are almighty. I'm not much in details. I'm just a salesman. Our engineers know better… you think of eating potatoes… and you even become fat because of this… then you buy another pill to lose your weight… and again… full circle… that is our business… and everyone is engaged in it in Europe.[98]

– Everyone?!![99]

– Yeah, some are selling illusion of cars, others are selling illusion of designer clothes, or beverages. You drink but become more thirsty. Everything is like this. We are producing ideas, thoughts, illusions. Ever since Marx and Freud. And now we can concentrate ideas in pills. For easier transportation and consumption.[100]

Голландец замолчал и уронил голову на стол. Максимус смотрел застывшим взглядом поверх голов пьющих и танцующих посетителей бара. Он всегда подозревал нечто подобное. И, тем не менее, услышанное от Петера наполнило его душу тоской и злобой.

Семипятницкий растолкал Петера, сказав, что пора ехать на вокзал. Голландец послушно согласился, вытащил кредитку. Максимуса не пришлось уламывать, он оплатил водку карточкой Петера, даже поставил за него подпись на чеке – официант понимающе отвёл глаза, за что был вознаграждён купюрой в сто рублей уже от самого Максимуса.

Садиться за руль пьяным Семипятницкий не стал, взял такси и погрузил Петера. Впрочем, тот быстро пришёл в себя, опустив стекло в автомобиле и вдохнув свежий воздух. Максимус спросил, нужно ли заехать в отель за оставшимися вещами?

– No, – ответил голландец, – I've already checked out.[101]

Уже у самого вокзала Максимус с плохо скрываемой злостью сказал своему новоиспеченному другу:

– You know what, Peter? Next time you take a girl for fifty Euros and don't regret about the six-hundred girl. I'll tell you a secret. There is no difference.[102]

– Why?[103]

– I'll explain. Have you heard anything about «mysterious Russian soul»?[104]

– I think I heard something..[105]

– I'll tell you about this mystery. In fact, you can never fuck Russian girl. This is our mystery.[106]

– No, I've fucked them, many times![107]

– You didn't. It was a dream. Every Russian girl is learning this art from her mother. She is taking your money and you are fucking yourself dreaming about Russian girl. So what is the difference and why you have to pay a lot of money for it?[108]

– Ah…

– I'll tell you more. You can save your money and fuck yourself in your hotel for free, there is no need to invite a girl and pay even five Euros. Anyway you'll be masturbating only. Don't let Russians cheat you.[109]

– This is… shocking to me…[110]

– Yes, my friend. You can never fuck Russia. Only in your dreams…[111]

Гибель Хазарии

Волочилась рать победная, текла по хазарской степи к Итилю-городу.

Да по пути расходилась малыми ручейками:

кто останется в деревеньке с чужой вдовой, а кто посредь степи землянку выроет, дальше не идёт. Оно ведь устает человек воевать.

Генералы-мурлы вперёд ускакали, на конях резвых, переменных, в стольном городе от кагана урдена получать да вотчины в разграбление. А войско волочилось следом, куда солдатам спешить? Вот и шли долго, дольше, чем воевали. Почитай четыре весны шли. Сказать правду, так с остановками, с передышками: где на сусликов поохотиться, где яблони обтрясти, а у реки – рыбу штанами ловили. Провианту другого не было.

Ну и разбредались ещё.

Малая часть до Итиля добрела.

И Саат с ними. Ни вдовушки ему, ни суслики не интересны были. Чаял, может, хоть одну кобылицу вернут, как вся война уже кончилась.

Подошли к городищу, и ни тебе оркестров дудочных, ни лавровых веников, ни сладких речей славящих. Поначалу и ворота не захотели им отворять, кричали: что за сброд, цыгане нешто? Экие оборванцы!

Износились в пути, обтрепались, чего уж тут.

А пустили потом люди добрые, видать, подумали: чем помрут у стен, может, кому сточных канав почистить или выложить камнем двор пригодятся.

Зашли вой в Итиль и – мать твою в поперечнике! Не узнать, другой город стал.

И хазар, почитай, не осталось.

Люд диковинный, чёрный да жёлтый кругом.

Лавка на лавке, торговля днём. Ночью танцы дурные. Говорят так – язык сломаешь.

Вроде оно по-хазарски, да чудно, коверкано.

А кто ж нарядок хранит? Вот тут прямо громом в темечко: по улицам Итиля чечмецкие сотни гарцуют! Они и закон следят, и суд чинят. Главный их, тот, что каганов перстень целовал, на каждом углу стоит, с каганом обнимается – статуи.

Самого кагана не видел никто, давно уже.