Таблетки от непогоды

— Что от лис надо убегать, он не забывает, а самое главное забыл, — ворчала Лиса.

Так и лежал апельсин у норки Хомячка, пока его не увидел Кабан.

— Что это такое? — спросил Кабан у Хомячка.

— Не знаю, — ответил Хомячок.

— Сейчас разберемся, — хрюкнул Кабан.

Он откусил кусочек апельсина, задумался… Сбежавшиеся звери затаив дыхание смотрели на Кабана. Кабан съел апельсин и даже не поморщился.

— Ну что, разобрался? — спросил Волк.

— Едал я гадости и похуже, — сказал многозначительно Кабан.

— Что же это такое? — спросили звери.

— Кислая картошка! — ответил Кабан.

— А почему она желтая? — спросил Ослик.

— Заморская! Там все не как у людей, — ответил Кабан.

— Так мы и думали! — сказала Лиса. — Разве Хомячку подарят что-нибудь хорошее.

— Я вспомнил! — пискнул Хомячок. — Это называется «апельсин».

— Название ничего не меняет, — сказал Кабан.

— Как хорошо, что Кабан разобрался в этих апельсинах, — обрадовался Ослик, — теперь можно зря голову не ломать.

Кто самый важный?

Как-то Индюк, надувшись, сказал возмущенно:

— Сколько времени живу Индюком, и никакой благодарности. А ведь всем известно, что индюк — важная птица.

Едва он закончил речь, как на скотном дворе наступила тишина: все перестали жевать, грызть и клевать.

— Впервые слышу подобное мнение! — откликнулся Гусь. — Вот я — это другое дело. Важнее гуся птицы нет! Даже о человеке, который того стоит, говорят: «Хорош гусь!»

— Чья бы корова мычала, — захрюкала Свинья. — Я здесь самая важная. Слышали, как хозяйка сказала: «Важная у нас Свинья: пудов на десять потянет». А Индюка с Гусем никто и за скотину не считает.

Индюк еще больше надулся. Угрожающе заклохтал. Гусь зашипел и ущипнул Свинью за жирный бок. Известно: гусь свинье не товарищ. Корова боднула Свинью и промычала:

— А мы? Корова в хозяйстве самая важная. Все остальное мелочь и в счет не идет.

Тут вступили в спор овцы, Козел, утки. Все кричали.

— Много ли со Свиньи шерсти настрижешь? — блеял Баран.

Козел тряс бородой и доказывал, что он важнее всех. Поднялся такой шум, что уже никто никого не слышал.

Одна только Рябенькая курочка молча рылась в земле и не вступала в спор.

— Мы тут надрываемся, а этой Курочке и дела до нас нет, — сказал Индюк.

— Маленькая, а ест, как Корова, — сказала Свинья.

— Интересно: под кого она роет? — сказал Козел.

— Роет, роет, а потом свинью подложит, — зашипел Гусь.

— Ничего она не делает, только пыль в глаза пускает, — промычала Корова.

— И вообще, курица не птица, — закрякала Утка, — сколько помню, курица ни разу не снесла ни одного утиного яйца.

В это время Курочка заклохтала и — к насесту.

— Ну, что я говорила! — сказала Утка. — Снова куриное яйцо понесла.

— Гнать ее со двора, — сказал Гусь.

В это время из курятника вышла хозяйка, неся в руках еще теплое яичко.

— Спасибо, Курочка, — сказала она ласково, — вовремя снеслась.

Некоторое время все молчали, а потом Индюк сказал:

— Подумаешь, какая важность — яйцо снесла.

— Если бы она потянула на десять пудов, тогда другое дело, — сказала Свинья.

— И все же Корова важнее всех, — промычала Корова.

— Индюк! Гусь! Свинья! Баран! Козел! Утка! — закричали все разом.

И снова поднялся страшный шум.

Одна только Рябенькая курочка молча копалась в земле, выискивая зернышки и червячков. Для нее самым важным было снести новое яичко.

Белый воробей

У Воробья с Воробьихой появились птенчики: трое нормальных, а четвертый — белый.

— Как все это понимать? — спросил строго папа Воробей.

— Я и сама ничего не понимаю, — ответила Воробьиха. — Как говорится, в семье не без урода.

— Что урод, я и сам вижу, но что все скажут о подобном случае?

— Может, он еще со временем посереет, — сказала Воробьиха.

— Буду надеяться, — сказал папа Воробей. Прошло время. Птенцы подросли. Пора было вылетать из гнезда, а Белый не посерел.

— Позор! — говорил папа Воробей. — Как я с ним на люди покажусь?

— Может, все и обойдется, — сказала мама, — рискнем!

И папа вытолкнул птенцов из гнезда. Трое братьев Белого опустились в стаю, и на них никто даже внимания не обратил. А когда опустился Белый, воробьи даже чирикать перестали.

Первым опомнился Бесхвостый воробей.

— Белый воробей!!! Позор! Проучить! Проучить! — закричал он что есть силы.

И, налетев на Белого, стал вырывать ему перышки из хвоста. Его примеру последовала вся стая.

Спас Белого воробья папа. Он как орел налетел на стаю, и воробьи разлетелись.

— И за что его так? — вздыхала мама Воробьиха.

— Не будет белым! — отвечал папа Воробей. — Сама подумай: кто будет в стае терпеть «белую ворону». Не будь он мне сыном, я бы и сам задал ему хорошую головомойку.

С тех пор Белому воробью частенько попадало, особенно от Бесхвостого. Когда воробьи начинали скучать и часто поглядывать на оставшиеся перышки Бесхвостого воробья, Бесхвостый кричал:

— Айда, проучим Белого воробья!

И всегда находились желающие.

— За что меня все клюют? — спрашивал Белый воробей у папы.

— Вот будешь серым, как все, — никто клевать не будет, — отвечал папа.