Таблетки от пуль (сборник)

Куда шли его рабочие движения с чёрного рынка, Салливан не интересовался. Поговаривали, будто их используют повстанцы для производства своих штучек… Но, в конце концов, на это есть полиция и жандармерия, а если добропорядочный гражданин и сэкономит несколько рабочих движений, повысив производительность собственного труда, в этом не было ничего страшного, на взгляд Салливана.

А во всём остальном приходилось страшенно экономить. Он вспомнил нож с несколькими лезвиями, позволяющими разрезать котлету сразу на несколько кусков…

«А аристократы, говорят, позволяют себе отрезать от бифштекса маленькие кусочки», – с завистью подумал Салливан.

Хмель ещё не прошел, поэтому Салливана время от времени охватывало благодушное настроение, несмотря на безвыходность ситуации. А до полуночи оставалось всего несколько минут.

Салливан затрясся, пытаясь хоть как-то передвинуться к калитке.

«Рассказывал же этот старый чёрт! – вспомнил он. – Наблюдая, как кантуют высокий шкаф, он будто бы открыл способ самокантовки. Никем не запатентованный и потому нерегламентируемый! Используя его, если движения кончаются, и ты застываешь в неподвижности, можно, раскачавшись внутри себя, попеременно наклоняться то в одну, то в другую в сторону, и таким образом передвигаться, пусть и медленно…»

Вдали послышался шум полицейской машины. Салливан задёргался из стороны в сторону, чуть не упал и вдруг, неожиданно для себя, прыгнул. Но не по направлению к калитке, а чуть в сторону.

«Тьфу! Да чего я мучаюсь-то! У меня же осталось несколько прыжков на двух ногах!»

Салливан совсем позабыл о такой экзотике: купил когда-то по случаю, для пикника на природе, по дешёвке, в качестве розыгрыша. А теперь, смотри, пригодились! Сколько же их осталось-то?

Салливан прыгнул пару раз, и вновь застыл.

«Всего три! – Салливан чуть не застонал от досады. – Ну что стоило прикупить ещё несколько! Они не так уж много стоили!»

В начале улицы засветились автомобильные фары: полиция въехала в их квартал.

«Всё, пропал! – подумал Салливан. – Теперь, теперь… Если бы я умел кувыркаться!» Правда, на асфальте проделывать такие трюки рискованно, можно и расшибиться, но при определенном навыке хороший кувырок мог его спасти. А если бы научиться катиться через голову, не останавливаясь, то…

Регламент на качения пока не установили, и ими можно было пользоваться беспрепятственно.

Фары полицейского автомобиля замерли за несколько домов от дома Салливана. Хлопнула дверца.

«Должно быть, схватили и грузят какого-то несчастного! Сейчас и моя очередь… Ах, если бы я мог катиться! Стоп! Но ведь катиться можно не только вперёд через голову, но и боком! Ура!»

Салливан упал на бок, слегка ударившись коленом и чуть больнее – локтем, и принялся перекатываться к калитке, глядя на приближающиеся автомобильные фары.

Ф-фух! Он успел! Машина едва подъехала к соседнему дому, как Салливан вкатился в калитку, подогнув ноги – вот и потребовались те несколько движений, которые он прихватил на работе, удачно спрятал и теперь принёс домой, не соблазнившись обменять на ещё одну кружку пива.

«Тогда бы уж точно – конец», – подумал Салливан, захлопывая ногами калитку.

Всё! Теперь он в безопасности. Или почти в безопасности. Оставалось преодолеть расстояние от калитки до дома, но в окно уже выглядывала жена. Лицо её выглядело озабоченным.

«Главное – не ползти!» – подумал Салливан. Переползание полицейские могли счесть отличительным признаком уголовного элемента, посчитать его грабителем – его, Салливана, пробирающимся в собственный дом! – и открыть огонь без предупреждения! А этого бы Салливану не хотелось.

Ну, ничего, в случае чего жена подтвердит, что он – её муж. Если успеет.

Салливан знал, что жена также израсходовала месячный лимит движений вне дома, и потому не могла прийти ему на помощь. Но он доберётся и сам, осталось совсем немного.

Ничего, что полицейская машина остановилась у его калитки – частная собственность и жизнь неприкосновенны, офицер не имеет права войти. Пусть смотрит, пусть кусает локти.

Он даже не сможет поставить Салливана на учёт – сегодня последний день месяца! А завтра отсчёт лимитов начнётся с нуля.

Перекатываясь по-прежнему, Салливан добрался до крыльца и вскарабкался на ступеньку. Недовольно хлопнула дверца отъезжающего автомобиля.

«Надо будет и эту ступеньку убрать, – подумал Салливан, – сделать пологий пандус от самой калитки. Но это потом…»

Жена открыла дверь, Салливан вкатился в дом и поднялся.

Ноги дрожали. Жена подала комплект домашних движений. Они обнялись.

– Сейчас пойду в душ… – прошептал Салливан.

– Я приготовила ужин, – прошептала жена.

– Ты у меня молодец, – сказал Салливан.

– У нас осталось в запасе несколько фрикций, – краснея, робко сказала жена, – я сэкономила… Может быть, устроим небольшую оргию?

И они устроили оргию.

Узник

Завтра придётся умереть. Но это ещё только завтра! Своды темницы гнетут и давят. Сквозь узкое окошечко-бойницу проникает лишь тонкий лучик света. Если бы он сам стал таким лучиком! Но тюрьма не выпускает и свет. Войти сюда легко, а вот выйти…