Таблетки от жадности

Недолго думая, майор уселся на один из них, вытащил из кожаной папки лист бумаги, ручку и кивком головы предложил сесть напротив себя ничего не понимающей хозяйке ресторана «Олененок». Та послушно опустилась на жесткий студийный стул. Мы все, включая оставившего камеры Павлика и подошедшего откуда-то Костю Шилова, застыли вокруг в напряженных позах, ожидая, что теперь будет.

– Гражданка Андреева Надежда Алексеевна, так? – начал майор.

Спрошенная подтвердила.

– Проживаете: улица Брянская, дом 65, квартира 24, верно?

Снова едва слышное, но твердое «да».

– Вы являетесь владелицей ресторана «Олененок»?

– Да, конечно.

Майор, удовлетворенно кивнув, стал записывать эти сведения на лист бумаги.

– Знакомы ли вы с Дмитрием Сергеевичем Верейским, санитарным врачом городской санэпидстанции?

При упоминании этого имени я вздрогнула, и Надежда Андреева тоже немного побледнела.

– Разумеется!..

– Когда последний раз вы виделись с ним? – Майор смотрел на Надежду Алексеевну пристально, не отрываясь.

– Сегодня днем он инспектировал мой ресторан.

– В котором часу он от вас уехал?

– Не помню, – Надежда Андреева нервно вздохнула. – Часа в два или три.

Майор сделал небольшую паузу, прежде чем задать следующий вопрос:

– Во время его нахождения в вашем ресторане употреблял ли он какое-нибудь из имеющихся там блюд?

– Разумеется! – Казалось, хозяйка ресторана удивлена тупости вопроса. – Мы его накормили обедом, все, как положено. Надеюсь, вы не собираетесь квалифицировать этот обед как дачу взятки?

Милиционер некоторое время смотрел на Андрееву пристально и серьезно, словно не слыша иронии в ее словах.

– Были ли в числе съеденных Верейским блюд, – тут он вытащил из кожаной папки еще один лист, стал читать по нему, – рыбный суп с овощами, спагетти с рыбой и орехами, рисовые крокеты с ветчиной, жаркое со спаржей и сыром-брынзой, лечо с грибами, крем-брюле с арманьяком, сбитые сливки с ананасами?..

Майор остановился, вопросительно уставившись на хозяйку ресторана.

– Конечно! – невозмутимо отвечала она. – Все это он ел.

Майор Белоглазов снова как-то странно, пристально посмотрел на нее, потом удовлетворенно кивнул и, не говоря ни слова, принялся писать что-то все на том же листе бумаги.

Мы все в это время стояли в напряженных позах вокруг него в нетерпеливом ожидании объяснений, что бы все это значило. Я не раз поднимала вопросительный взор на Валеру Гурьева, который, по-видимому, был в курсе происходящего. Но он только показывал глазами на склонившегося над листом бумаги майора, давая понять, что тот сам все объяснит. Я злилась на Валерину бессердечность, но поделать ничего не могла.

А майор, закончив рисовать буковки в одной бумаге, принялся делать то же самое в другой и третьей, будто издевался над нами. Наконец кончив свою писарскую работу, он протянул одну бумагу Надежде Андреевой, другую – мне, третью – Валере Гурьеву и сказал:

– Вот, ознакомьтесь и подпишите.

В моем протоколе в замысловатых милицейских выражениях было изложено содержание предыдущего диалога, и от моего имени удостоверялось, что я его слышала и подтверждаю изложенные в нем факты. Недоумевая, зачем все это нужно, я подписала протокол. Вместе со мной то же самое сделали Надежда Андреева и Валерий Гурьев. Майор с удовлетворенным видом принял от нас бумаги, аккуратно сложил их в свою кожаную папку и только после этого торжественно объявил:

– Гражданка Андреева Надежда Алексеевна! На основании имеющихся у следствия улик, подтверждаемых и вашими собственными показаниями, вы арестованы по подозрению в преднамеренном убийстве Верейского Дмитрия Сергеевича, санитарного врача городской санэпидстанции.

И пока мы все, ошарашенные словами майора, стояли, точно пригвожденные к месту, Белоглазов взял хозяйку ресторана за локоть и медленно повел ее к выходу из студии. Надежда Андреева молча и безропотно подчинилась. Прошло некоторое время, прежде чем мы, опомнившись, бросились за ней следом. А что, собственно, могли мы теперь сделать?

Майор Белоглазов преспокойно вывел Надежду Андрееву во двор телецентра и усадил в стоявшую там милицейскую «Волгу» – хорошо хоть не в «воронок» с зарешеченными окнами, на котором перевозят матерых преступников. Потом «Волга» преспокойно выехала за ворота телецентра и скрылась за поворотом, а мы так и остались стоять, где стояли, потрясенные, растерянные, расстроенные.

– Пойдем, присядем, Ирина, – услышала я рядом с собой голос Валеры Гурьева. – Что теперь здесь, у ворот, стоять.

Я послушалась, и мы вчетвером уселись на лавочку в нашем крохотном, но очень ухоженном скверике во дворе телецентра.

Жаркий июльский день погас, на улице сгущались сумерки. Ослепительное солнце-мучитель скрылось за горой, небо на этом месте оставалось светло-голубым с редкими золотисто-розовыми облачками; с противоположной же стороны небесная лазурь приобретала поминутно все более густеющий темно-фиолетовый оттенок. Дул ласковый теплый ветерок, сидеть на лавочке в скверике было удивительно хорошо и приятно, несмотря на терзающую душу печаль по поводу происшедшего.