Таблетки от жадности

– Да из-за чего угодно! – менеджер Борис досадливо скривился. – Да вон хотя бы из-за проводки! – он указал наверх, где виднелись четыре на весь цех электрические лампочки, свисающие с потолка на собственных проводах почти до уровня головы. – Я Диме тысячу раз говорил, давай, мол, сделаем в цехе нормальную проводку, нам же лучше будет работать, производительность труда повысится. Да где там! Нет, говорит, ну ее на хрен, сейчас на проводку у меня нет денег!

– А чем плоха эта проводка? – недоумевающе спросила я.

– Кроме того, что запросто пожар из-за нее может случиться, – начал объяснять Борис, – у нас все лампочки, все станки соединены последовательно, понимаете? А это значит, перегорит одна лампочка, и весь цех, все станки, все вентиляционные насосы остановятся. Они сами едва не погибли из-за того, что у них лампочка перегорела.

– Знаю, – кивнула я. – Мне это только что рассказали.

– Ну вот, – сказал менеджер цеха, – а тут то и дело лампочки перегорают! Или вон, посмотрите, как они низко висят! Понесешь что-нибудь, заденешь случайно одну, она – бзык! – и вдребезги. Ну, и весь цех останавливается.

Я вежливо кивнула, выслушав объяснения Бориса. К делу все это не относилось, поэтому мне было не слишком интересно. Видя, что Борис выжидающе умолк, я решилась на важный вопрос:

– Скажите, вы знакомы с Дмитрием Сергеевичем Верейским?

– Верейским? – Борис задумался. – Нет, не знаю такого. А кто это?

– Санитарный врач городской санэпидстанции.

– Санэпидстанции? – менеджер клещевского цеха, кажется, имел премилую привычку переспрашивать каждый обращенный к нему вопрос. – С санэпидстанции к нам другой мужик ходит, не Верейский, а как-то еще его фамилия.

– Ходит? – удивилась я. – Зачем?

– Ну, он как бы наш совладелец, вместе с Клещевым.

– Серьезно? – Я почувствовала, как внутри у меня все начинает дрожать от нетерпения. – И как же его фамилия?

Борис задумался.

– Вась! – крикнул он куда-то в пространство цеха. – Как фамилия того мужика с санэпидстанции, что ходит к нам время от времени? Ну, наш совладелец он еще..

Откуда-то из-за чанов показалась человеческая физиономия в респираторе.

– Это толстый, седой такой? – через респиратор голос его звучал глухо, неестественно. – Он еще станок тут поставил.

– Ну да, да. Как его фамилия?

– Хрен его знает, – отозвался человек в респираторе. – Позвони Диме Клещеву и спроси.

Борис нервно вздохнул, пробормотал сквозь зубы что-то не совсем цензурное.

– А что за станок? – поинтересовалась я.

– Да вон! – менеджер цеха с досадой указал в угол. Приглядевшись, я в полумраке обнаружила нечто, накрытое брезентовым чехлом. – Станок по производству глазурованных таблеток.

– И зачем он ему был нужен?

– А вот хрен его знает. Они с Димой так тут ругались из-за этого станка.

– Давно это было?

– Нет, недавно. Дня четыре назад. Дима еще говорил, ты, мол, всю нашу выручку в этот дебильный станок всадил, а на хрена он нам, спрашивается, нужен?

– А тот, с санэпидстанции, что отвечал?

– Тот в ответ его матом крыл. Говорил, что мы на этом станке миллионы заработаем. Купим у какой-нибудь фармацевтической компании лицензию на производство одного из ее препаратов, денег получим больше, чем за таблетки от комаров.

– И что, с этим ничего не вышло?

– А хрен его знает, – Борис сделал неопределенный жест. – Мне они ничего не рассказывали.

– А станок так и стоит не работающим?

– Да нет, вроде бы он что-то делал на нем. Я-то сам не знаю, не видел, этот мужик исключительно по ночам приходил на нем работать.

– А почему же по ночам? – удивилась я.

– Да потому что днем наша проводка не выдержит такой нагрузки, сгорит на хрен, – сердито проговорил менеджер цеха. – Этот станочек даром что маленький, а электричество жрет будь здоров!

– И что, сделал этот мужик какие-нибудь таблетки на этом станке или как? – сначала я чисто из вежливости задавала эти вопросы, теперь же почувствовала вдруг интерес.

– Без понятия, – отвечал менеджер цеха с самым честным выражением на лице. – Он же тут по ночам все экспериментировал, при этом выгонял всех, даже ночных сторожей. Говорил, зачем людям здесь дежурить, если в цехе есть он?

– И не боялся, что с ним может что-то случиться во время этих экспериментов?

– Мы за него боялись! – ухмыльнулся менеджер. – Бывало, идем на работу и думаем, что сейчас лежит он там мертвый на полу, или током его шарахнуло, или угорел, отравился.

– Значит, как он делал таблетки, никто не видел?

– Вот именно! – согласился Борис. – Причем, он нас никогда не дожидался, уходил уже под утро, точно даже не знаем, когда. Мы придем, а в цехе уже нет никого.

– А из чего он делал эти таблетки? – поинтересовалась я. – Сырье он с собой привозил, что ли?

– Наверное, привозил, – сказал Борис. – Хотя ребята говорили, что-то у нас прапеллин в этот раз как-то слишком быстро кончился. Так что, думаю, его он и брал для своих опытов. Только, блин, что он мог делать с такими таблетками, а? Ведь прапеллин – это же противокомариный яд, с его помощью не только никого не вылечишь, наоборот, на тот свет человека отправишь!