Таблоид: Учебник желтой журналистики

– Вы стояли во главе 11 епархий. Петербургская – двенадцатая. Позади больше сорока лет работы. Была ли она плодотворной? Что главного… настоящего вы сделали в жизни?

– Что я сделал – не мне оценивать. Я старался ко всему, чем занимаюсь, относиться как к главному… А насчет того, что лично я считаю важным…

Знаете, в свое время мне удалось поучаствовать в защите Святогорского монастыря, где похоронен Пушкин. Отстоять его. Не дать уничтожить.

Раньше там был музейчик. С такими, знаете, самодельными экспонатами. А теперь каждую неделю служится панихида по Александру Сергеевичу.

Для потомков… для России удалось сохранить замечательное место. В этом есть и моя заслуга тоже. Может быть, это и было главным.

На что здесь хочется обратить ваше внимание?

Прежде всего: не старайтесь воспроизвести речь собеседника дословно. Вам платят совсем не за это. Плевелы стоит безжалостно отбраковывать.

Одного из наиболее высокопоставленных иерархов Католической церкви в России я спросил о его детстве. Иерарх отвечал минут сорок. Очень подробно и старательно, с множеством дат и имен.

В интервью его монолог уложился в три абзаца:

– В молодости я готовился стать приходским священником в Прибалтике. Для того чтобы изучить язык, я смотрел литовское телевидение. Хотя и ни слова не понимал.

Когда на экране появлялся диктор, он все время говорил одну и ту же фразу. Я решил, что это что-то вроде «Здравствуйте». Впервые оказавшись в Литве семинаристом, я приветствовал этой фразой прихожан. Те дико удивлялись.

Оказалось, что фраза означает «Уважаемые телезрители!»

Еще сильнее я переработал речь следующего интервьюируемого. Из-за чего, кстати, имел потом проблемы.

Герой интервью стажировался в Шаолиньском монастыре. Прочитав интервью уже в газете, он остался крайне недоволен. Прибывший от него парламентарий предложил мне съездить в спортзал, где со мной хотят… ну, типа, не парься, брат… типа, просто поговорить.

Сути обещанных мне неприятностей я не понимал, но заранее боялся. Одно дело, когда тебе угрожают бандиты. Это бывает даже скучно. Другое – когда расправу сулит настоящий шаолиньский ниндзя.

Именно поэтому в приводимом ниже тексте настоящего имени героя не называю.

А само интервью вот:

Будда-Моден, или Все тайны Шаолиня

Когда к назначенному часу я пришел в назначенное для встречи место, то застал собеседника за привычным занятием. Собеседник наносил чмокающие удары одетым в черные кимоно противникам. Те, словно кегли, валились на пол.

Героя интервью звали «Ши Синь-тоу» – «Парящий, как чайка». Китайцем, правда, он не был. И имя это носил не с рождения.

Это имя было дано ему в Шаолиньском монастыре. После принесения жертв главным буддийским богам собеседнику поменяли имя, дали сан послушника, а настоятель монастыря поручил ему ответственную миссию.

Впрочем, все по порядку.

Монахи в бейсбольных кепках

Древний Шаолинь, родина всех разновидностей боевых единоборств, это небольшой дзен-буддийский монастырь, прилепившийся к склону горной цепи. За мощной каменной стеной – одинаковые кельи.

В самом центре монастыря высится зал для медитаций и тренировок «Цзиньнало». Название залу дано в честь демона, спустившегося с небес, чтобы научить человека первым приемам защиты и нападения.

Чуть ниже по склону располагается монастырское кладбище Та-Линь – «Лес Пагод». Над могилой каждого из древних бойцов выстроена пагода, стены которой украшены вытесанными в камне изречениями.

Вы приземляетесь в Пекинском международном аэропорту, пересаживаетесь на поезд и через одиннадцать с половиной часов езды прибываете в город Чжэн-чжоу.

Далее нужно ехать на такси, велорикше или микроавтобусе. А от станции Дэнфэн и вовсе идти пешком. Ориентируйтесь по запаху буддийских благовоний: чем ближе к монастырю, тем они сильнее.

Горная дорога обсажена каштанами. Четыреста метров – и вы у огромных деревянных ворот. На их верхней перекладине справа налево читаются всего три иероглифа: «Шаолинь-сы» – «Шаолиньский монастырь».

Вы у цели. Войдите и поразитесь.

-

– Страшно было входить в монастырь?

– Не то слово! Не вру: даже щипал себя за щеку! Не верил, что мечта все-таки сбывается.

Меня Шаолинь встретил жутким гамом и суетой. Я вылез из такси, и на меня тут же бросилась целая армия фотографов, зазывал и торговцев сувенирами.

Нынешний Шаолинь – это индустрия. На монастыре делают деньги все жители прилегающего района. Вокруг него – тысячи ресторанчиков, кинотеатриков, лавочек. Купить можно что угодно. Даже настоящий старинный боевой меч.

Рядом с монастырем открыто больше двухсот школ, принадлежащих разным темным личностям. Платите – и за неделю вас обучат всем шаолиньским тайнам!

Я с чемоданом шел в Шаолинь, а по сторонам дороги группы по 200-300 европейцев и китайцев машут руками, учат приемы.

– Вы тоже учились в такой школе?

– Я учился непосредственно в монастыре. Понимаете, Китай – это такая страна, где все решают не деньги, а связи, личные знакомства. Я занимаюсь у-шу много лет. У меня есть знакомые – от ученых-востоковедов до спецназовских инструкторов по рукопашному бою.