Табор уходит в землю

— Папа не велел бензином поливать, — возразил Жора. — Говорит, если что, сразу скажут — поджог. А это специальная жидкость для разжигания дров под шашлык. Имеет естественный запах.

— Это жидкость не для шашлыка, а для копчения! — разъяснил Ибрагим.

— Ну и что? — удивился Жора. — Какая разница?

Ибрагим не нашел слов и только махнул рукой.

— Ладно, поджигайте как есть. Только дождитесь, чтобы все сгорело. Я к Папе. Доложу.

Он скрылся в перелеске, откуда вскоре раздался рев мощного мотоциклетного мотора. Над последним пристанищем старого цыгана поднялся густой дым.

— Стучать полетел, дятел, — со злобой сплюнул Артур. — Пес вонючий, и за что Папа его так любит?

— Потому что Ибрагим — палач, — Жора также сплюнул на дорогу. — Если Папа прикажет, этот чурка и нас с тобой также, как баранов, завалит. Ладно, дергаем отсюда. Здесь все и без нас сгорит. Не ждать же и в самом деле, пока на пожар народ сбежится.

Они также скрылись за деревьями. Там их ждал сверкающий хромовыми деталями отрихтованный и заново покрашенный серебристый джип "чероки". Артур вальяжно расположился за рулем.

— Ну что, уколемся? — не спросил, а скорее предложил Жора. — Айболита помянем его же товаром.

— Давай, только отъедем на хер отсюда подальше, — охотно согласился Артур. А потом пожрать заедем. Меня после прихода всегда на хавчик пробивает.

И запустил двигатель.

* * *

На подъезде к Вяземску Крюков вынужден был остановиться. На дороге скопилась пробка из машин. Водители и пассажиры столпились возле полыхавшей и чадившей при этом жутким черным дымом бытовки, снятой с колес и установленной на кирпичи.

Крюков вынужден был выйти из машины и смешаться с толпой зрителей. Его удивил резкий запах копченостей, исходивший от пожара.

— Что это горит, коптильный завод? — поинтересовался он у пожилой соседки, скорбно подперевшей щеку рукой.

— Да какой завод! Человек тут жил хороший. А теперь вот…

— А где же сам человек хороший? — спросил Крюков. — Я бы с ним познакомился. Хороших нынче днем с огнем не найдешь.

— Кто же его знает, — вздохнула собеседница. — тут его что-то не видно. Может он там внутри остался?

— Так какого хрена вы все тут торчите?! — прорычал Крюков, растолкал застывших истуканами зевак и бросился в горящую бытовку.

Пожар был странный. Обработанное коптильным средством дерево давало больше дыма, чем огня. Прикрыв лицо рукавом, Крюков выбил хлипкую дверь и очутился в крошечной комнатке. На полу лежал человек. Видимо тот самый, хороший. То, что он мертв, стало ясно капитану как только он его увидел. Перевернув тело, он убедился в этом окончательно. С разрубленным горлом долго не живут.

Крюков волоком вытащил тело на порог, а оттуда спустил на траву. По рядам собравшихся пронесся ропот возмущения.

— Что делают, гады!

Крюков выпрямился и взглянул на собравшихся с удивлением.

— А вы что, знаете, кто его убил?

Народ принялся переминаться с ноги на ногу, словно всем вдруг сразу срочно приспичило справить нужду. Знакомая собеседница боязливо оглянулась и тихо спросила Крюков.

— А ты не из милиции будешь?

— Кто? Я?! — возмутился опер. — Да чтоб мне век воли не видать! Я турист, приехал на экскурсию…

— Мафия это, — доверительно сообщила женщина. — Есть тут такой Папа. Вроде над цыганами старший, а на самом деле всеми бандитами в городе заправляет. Мэр наш у него на побегушках. Его рук это дело.

— Так вот сам и убил? — не поверил Крюков.

— Зачем сам? — женщина посмотрела на него как на дурака. — У него Ибрагимка есть, пес цепной. Он и зарезал, больше некому. Кинжал у него — вот такой!

Толпа любопытных все увеличивалась. С минуты на минуту можно было ждать приезда милиции. Крюков протолкался сквозь толпу к своей машине, когда услышал за плечом густой басовитый рык.

— А ну стоять, блин!

Ну кто кроме родной милиции способен издавать такие звуки? Крюков обернулся. Так и есть. Красномордый сержант с коротким автоматом, в бронежилете, неизвестно как натянутом на пузо огромных размеров, возвышался над капитаном почти на две головы. В углу рыбьего рта прилип окурок. И как такая помесь слона с бегемотом сумела подкрасться незаметно?

— К тебе, твою мать, обращаются! — прорычал сержант. — Ты что, глухой? Ща уши прочистим. Куда собрался? Быстро ноги в стороны, руки на тачку. Растопырился быстро!

И он грозно помахал автоматом, хотя тот выглядел в его мясистых лапах как детская игрушка и в комплекте с хозяином вызывал скорее улыбку. Крюков не выдержал и усмехнулся.

— Чо лыбешься, козел? — обиделся могучий сержант и замахнулся своим оружием.

Крюков, продолжая все также улыбаться, двинул его ногой в неприкрытые бронежилетом гениталии. Гигант охнул и присел, схватившись за пораженный орган. Автомат повис у него на шее. При желании Крюков мог бы легко им завладеть, но он не ставил перед собой такой цели.

Крюков оглянулся. За ними никто не следит, поскольку все внимание толпы было обращено в прямо противоположную сторону Там, распространяя запах копченостей, дымились остатки кибитки старого цыгана.

Крюков проговорил нарочито громко: