Табу

– Я очень хочу, чтобы ты больше не доводил себя до того состояния, в каком я забрала тебя от твоего друга. Марата, кажется… Не убивай себя собственными же руками, Тимур. Если в твоей жизни еще может быть что-то, за что ты мог бы держаться, то не упусти это. А теперь иди, – не выдерживаю я первой. – Если ты задержишься, разговор будет еще хуже. А он и без того очень непростой.

Но вместо того, чтобы уйти, он быстро закрывает дверь столовой привычным жестом. Совсем, как тогда за завтраком. Огромная комната вдруг сокращается и сжимается, а воздух в ней резко заканчивается.

– Последний вопрос, Божья Коровка.

Широкоплечий Тимур снова занимает все свободное место. А я рядом с ним снова ощущаю себя слишком маленькой, беззащитной.

– Ты сама сказала идти за тем, что мне дорого, так?

– Да, – тихо отвечаю, не понимая, к чему он клонит.

– А что если это не только футбол?

Воздух сгорает в моих легких. Я потеряна, удивлена и мне почему-то хочется улыбаться. Сердце начинает биться быстрее, но я не могу заставить себя поднять на него глаза. Увидеть в его глазах, что просто неверно его поняла.

Мои внутренности плавятся, как мороженое от горячей карамели, когда Тимур, скривившись от боли, опускается передо мной на корточки. Как перед ребенком. Чтобы заглянуть в лицо.

В мои глаза, которые я отвожу в сторону, лишь бы не смотреть на него.

– Посмотри на меня.

Я одновременно в ужасе и в восторге от того, каким суровым и требовательным тоном он произносит это. На ум снова приходит та сцена за завтраком и, неосознанно вспомнив вкус его кожи, ощущение его пальца на моих губах, я моментально облизываю пересохшие губы.

– Послушай, – горячо и сухо шепчет он, – я не знаю, что происходит со мной. С тобой. Но вся эта херня… Блин, я не мастер вести разговоры, ладно? Просто выслушай, Божья Коровка, не убегай и не перебивай.

У меня и в мыслях не было перебивать. А еще я приросла к стулу, и мое сердце бьется где-то в горле, так что я лишена всякой возможности сделать вдох и заговорить. Голова кружится, аромат его кожи и духов окружает, накрывает мои плечи, как мягкий плед. Я не готова слушать его сейчас, но больше всего на свете я хочу, чтобы он продолжал. Мое сердце уже так давно не билось так часто, что даже в груди больно.

Тимур сглатывает, и я, как завороженная, гляжу на то, как движется большой кадык на его шее. Впервые я к нему так близко, что вижу бьющуюся на шее синеватую жилку. Вижу линию челюсти и жесткую поросль щетины. Обвожу взглядом очертания крупных губ.

Интересно, какие они на ощупь? А на вкус?

Он стоит непозволительно близко, но границы и нормы поведения начали стираться с самой первой встречи.

Впервые Тимур со мной на одном уровне. Смотрит в глаза и произносит:

– Ты сказала идти за тем, что мне дорого. И всю мою жизнь этим был именно футбол. Я больше никогда ничего не хотел так сильно. И сейчас мне очень не хватает игры, мяча, соперничества и всей этой хренотени, о которой я могу говорить часами, но это не то, что нужно тебе сейчас… А теперь я потерял все. За какой-то месяц скатился в самый долбанный низ, из которого теперь мне больше никогда не подняться на вершину. Понимаешь? Ты меня понимаешь?