Табу

— Хорошо… Видишь ли, Тимур. Рано или поздно о том, где ты работаешь, узнают в прессе. Эта настырная Василиса, подруга Ксении, уже дыру в черепе мне проела… Эта к тебе хоть не приезжала?

— Ее не видел.

— Хоть что-то, — вздыхает он. — Ты, наверное, знаешь, что сейчас я баллотируюсь на важный пост…

— Если честно, нет, — перебиваю его я. — У тебя что ни год, то какие-то выборы, голосования, опросы. Я уже со счету сбился и не слежу за твоей карьерой.

Отец багровеет, но вовремя берет себя в руки. Он здесь явно не для того, чтобы ругаться, я же — не могу сдержаться. Из-за его недоверия, слежки и внимания, она ко мне теперь точно больше никогда не приедет.

Я ее не увижу теперь. Как она того и хотела.

— На этот раз все серьезно, Тимур. Я баллотируюсь в премьер- министры.

— И я тебе что, мешаю?

— Будь добр, не прерывай. У меня хорошие шансы, но… идеальных кандидатов никто не любит, а последние опросы показали, что мой противник опережает меня. В моем штабе долго думали из-за чего так вышло. И оказалось, что это произошло только за счет того, что его дочь лечится от наркозависимости где-то в Европе. Люди стали ему сочувствовать, представляешь? — кривится он. — Какая-то малолетняя наркоманка совсем с катушек слетела, а он мало того, что не стал скрывать этот позорный факт, так еще и умудрился предать его огласке и воспользовался в своих целях! Я хотел рассказать всем о тебе и твоей работе, но оказалось, что сейчас делать этого никак нельзя. Никто не поверит, что, кроме помешанной на благотворительности женушке, у меня еще и сын работает и живет на пятнадцать тысяч в месяц. Не в этой стране, Тимур.

Представляю, какой это для него удар. Всю жизнь так тщательно полировал свою репутацию, что теперь она выглядит абсолютно неправдоподобно и потому совершенно бесполезна.

Откидываюсь на спинку стула.

— И ты приехал ко мне… Попросить, чтобы я, скажем, нажрался до чертиков, спустив за ночь пару сот тысяч в каком-нибудь клубе, а потом совестливо слег в наркодиспансер и все это желательно на глазах журналистов?

Смеюсь в голос. Судя по выражению его лица, так и есть.

— Плохие новости, папа! Для меня это пройденный этап. Где ты был, когда я пил сутками напролет, потому что думал, что моя жизнь кончена? Почему не приезжал с камерами тогда? Отличный же сюжет вышел бы! Ах да, потому что ты бы скорее пристрелил меня, опасаясь огласки, верно? А теперь локти кусаешь и завидуешь конкуренту, который оказался честнее. Знаешь, чем он отличается от тебя, папа? А он не стыдится собственного ребенка, каким бы тот ни был! Вот так ирония судьбы, да?

На его лице играют желваки, но я не могу остановиться. Думал, что сказал ему все тогда, еще в его кабинете, но оказалось, что обида никуда не делась. Она все еще здесь. Всю мою жизнь он ненавидел мои интересы, говорил свысока о футболе, а теперь я должен помочь ему? Да какого хрена?

— Мне больше неинтересно спаивать лживых друзей и дорогих шлюх. Все, что мне теперь нужно, это — работа. И впервые в жизни, отец, я тебя прекрасно понимаю. Ты ведь тоже вцепился в свою карьеру, как голодный клещ в бродячую собаку. А для меня футбол главное, но ты никогда не хотел понимать этого. За любой проступок меня вышвырнут отсюда на улицу. Могу ли поступить так ради тебя? Нет. Ты того не стоишь!

Дальнейшее происходит быстро и беззвучно. В какой-то миг я просто отлетаю к стене, ударяясь затылком, и только потом сознание прошивает боль.

Рефлекторно касаюсь горящей нижней губы, и на пальцах остается кровь.

— Не смей так говорить со мной, — цедит сверху отец. Он уже поднялся и теперь нависает надо мной. — Слишком мал, чтобы огрызаться. Ты никто, Тимур. И звать тебя никак. Если сначала я радовался твоему возвращению, видел в тебе наследника, то теперь сделаю все, чтобы ты снова сбежал, поджав хвост. Я не позволю разрушить все, к чему я иду всю свою жизнь. А ты постоянно мешаешь. Поступаешь наперекор, и я сыт этим по горло. Ты не продержишься здесь и месяца, помяни мое слово.

Глава 19. Ксения

Один крепкий эспрессо, и я смогу выдержать еще одну пресс-конференцию за день. В ожоговом центре сегодня многолюдно, такого еще не было. А за последний месяц я побывала здесь уже трижды. Это рекорд даже для меня.

Я много работаю, потому что хочу быть полезной. Хоть кому-то. Хоть чем-то. Маниакальная работоспособность, по сути, лишь сублимация собственного несовершенства, но что сделаешь, если единственное, что у меня есть — это деньги.

Кто-то бухает, покупает дома и устраивает вечеринки с фонтаном из шампанского, а я помогаю детям.

Сбалансированная еда в пластиковых контейнерах нужна не из-за диет, а чтобы не рухнуть в какой-то момент без сил, потому что я обязательно забуду поесть. А спорт мне жизненно необходим, чтобы хоть иногда разгружать мозги.

Я придерживаюсь жесткого режима только ради того, чтобы не свихнуться из-за огромного количества работы.

А еще из-за зыбучего, как болото, одиночества.

«Если берешься за что-то, делай идеально».