Табу

Зал просто утопал в цветах. Тонкий аромат тропической свежести витал в воздухе, заглушая приторный парфюм гостей. Высокие вазоны, обсыпанные белоснежными гроздьями гортензий, тянулись к высоченному арочному потолку, под которым развевались серебряные шелковые ленты, унизанные хрустальными бусинами, и переплетающиеся с изящными веточками фрезий. Массивные резные свечи в прозрачных колбах, подвешенные под потолком на цепях, заливали зал щедрой россыпью бликов, делая атмосферу мягче. Лепестки роз, которыми осыпали молодых во время их первого танца, теперь лежавшие на полу толстым пахучим слоем, нанизывались на тонкие каблучки, едва слышно шуршали под ногами, путаясь в длинных шлейфах дорогих платьев.

Если взрослая половина приглашённых развлекалась весьма скромно, то молодежь, собравшись в центре зала, отрывалась во всю силу. В воздух то и дело взмывало облако полупрозрачных юбок свадебного платья и копна волос, украшенных крохотными цветочками и сверкающими стразами.

Маринка, несмотря на возражения своих консервативных родственничков, все же взяла фамилию мужа, превратившись в один вечер из отпрыска четы Моисеевых в Алексееву, чему сама была очень рада. Ее мать топала ногой до последнего, борясь с возмутительным желанием дочери вырваться из семьи, прекрасно понимая, что Моисей более охотно будет помогать Моисеевой, чем какой-то Алексеевой. Но Маришка, поддерживаемая своим женихом, все же продавила всех своей непоколебимостью и теперь отплясывала на столе, громко выкрикивая новую фамилию, не без злорадства, естественно.

Устав наблюдать, как молодежь отдыхает, я достал из холодильника запотевшую бутылку водки и наполнил стопку почти полностью.

– Закусывайте, – молоденькая официантка, крутившаяся возле меня весь вечер, заботливо поставила большое блюдо мясной нарезки. Рыженькая остановилась, окинув меня соблазнительным взглядом и выпорхнула в зал, покрывшись алыми пятнами смущения.

– Черт, – выдохнул и опустошил стопку спасительно обжигающей жидкости.

Суета, наполнявшая привычные будни, превратилась в спасение. Да! Именно благодаря занятости я мог хоть на мгновение выкинуть из головы это наваждение – женскую фигуру в тусклом свете уличных фонарей. При воспоминании о ней, мне становится жарко, а пальцы горят, желая прикоснуться к ней вновь. Я не помнил ни минуты из прошлой ночи, оказавшись в салоне авто, наполненном ее ароматом, я потерял нитку реальности. Все дальнейшее для меня превратилось в туманный сон, наполненный звуками, взглядами и прикосновениями.

Пытаясь прийти в себя, я брался за все поручения, лишь бы не думать о той, которая поедая персик, предложила оплатить «услуги», оказанные ночью. Да у меня в носу до сих пор стоял аромат вишни, которой пахла ее кожа. Этот отвратительный, навязчивый и охренительно соблазнительный аромат просто въелся в меня!

Я все пытался вспомнить, где мог ее видеть. Мозг напряженно перебирал все места, в которых я отдыхал в последнее время. Но лица, мелькающие в обрывочных воспоминаниях, никак не дополняли пазл, центром которого была соблазнительная брюнетка.

– Лазарь? – голос Бурханова за спиной выдернул меня из раздумий, женские лица, мелькавшие перед глазами, вспыхнули и пропали, оставляя только тонкую нотку разочарования.

– Чего тебе?

– Да нет, ничего. Просто ты весь вечер молчишь и прячешься в подсобке. Все нормально?

– А что со мной может быть не так? – открыл бутылку и отпил прямо из горла.

– Ты успокойся! Я просто спросил. Не выспался, что ли? – Буба отошел, прислонившись к дверному проему.

– Наверное.

– В последнее время все на нервах. Может, «папа» отдохнет, расслабится на свадьбе? Только я до сих пор не понимаю, зачем нужно лететь во Владик?

– Это не нам с тобой решать, Буба. Они – хозяева, а мы – прислуга.

– Ну, что ты говоришь, Лазарь? Ты-то уж точно далеко не прислуга для «папы», он ценит тебя.

– Настроение нашего «батюшки» переменчивее, чем ветерок весенний. И ты сам об этом прекрасно знаешь, поэтому отстань и дай выпить спокойно в хорошей компании.

– Да, ты же один? – Буба обернулся, наивно полагая, что приятная компания прячется где-то в дебрях кухни ресторана.

– Буба, отвали. Я прошу тебя.

– Договорились, – рявкнул он, отведя взгляд от зала ресторана. – Только вот с этим дерьмом ты будешь разбираться сам.

Водка колом встала в горле, когда я выглянул в зал. Под громкую музыку и поддерживающие оклики из зала на сцене танцевала парочка. Парень, не скрывая капающей слюны, бесцеремонно лапал партнершу. Девушка старалась свести все к шутке, пытаясь перехватывать его руки, но ей явно было сложно соперничать с мужской силой. Ее глубокого винного цвета длинное платье без бретелек красиво переливалось в приглушенно-романтическом освещении. Она, как кукла, чертыхалась в больших руках незнакомого мне парня, демонстрируя в высоком вырезе великолепную длинную ножку. Мой взгляд расслабленно шарил по ее фигуре, по аппетитно вздернутой попке, по тонкой руке с бархатистой кожей, по идеальной линии бедра и тонкой щиколотке, на которой болтался браслет…

– Что? – прохрипел я, выбегая в зал.