Табу на любовь

— Никакого. Я знаю, с моей стороны нечестно и подло просить тебя. Но, Ратти! Помоги мне! Помоги убедить его, что деньги — не главное! — уговаривал меня Прохор, а я просто закрыла глаза.

Я не хотела ничего слышать о Львовском. Ничего!

— Иногда людей не переделать, — прошептала я.

— Но мы можем попытаться, Ратти, — улыбнулся Прохор. — Пойдем со мной на свадьбу.

— Ты спятил, Тим Реми! — горько рассмеялась я.

Мне стоило огромных трудов высвободить свою руку из захвата мужской ладони.

Но я сделала это. И, не оборачиваясь, вышла из ресторана.

Черт бы покусал Львовского и всю его семейку!

***

Я долго прогуливалась по заснеженному городу. Сердце уже не ныло. Словно замерло. Больше не кровоточило, но и легче не становилось.

Через толщу мыслей и переживаний до меня с трудом долетел звук телефонного звонка.

Вынув гаджет из кармана, взглянула на экран. Вздохнула.

Второй сложный разговор за сегодня мне не потянуть. И я не стала отвечать на вызов.

Но звонок повторился, вновь и вновь.

И когда я уже планировала вырубить мобильный, передо мной прямо на проезжей части припарковался внушительный внедорожник.

Водитель вышел, приблизился ко мне, несколько секунд стоял рядом, словно ждал, что я первой начну разговор.

— Пойдем в тепло. Продрогла вся, — вздохнул Саша и, не оборачиваясь, вернулся к машине. Придержал для меня пассажирскую дверь, осторожно захлопнул ее, как только я оказалась в салоне.

Барсуков занял место водителя, постучал пальцами по рулю и взглянул на меня.

— Разговор будет долгим, Ратти, но просто молчать и отсиживаться в сторонке я задолбался, — процедил он, уже привычным жестом потирая лысую макушку.

— Из меня никудышный собеседник сейчас, — призналась я.

— Ничего, солнце, как-нибудь поймем друг друга, — хмыкнул Саша и завел двигатель.

***

— Как поживает твой брат, Тим Реми? — без приветствий спросила я, когда позвонила Прохору спустя четыре долгих дня с момента нашей с ним встречи.

— Бухал два дня. Теперь живет в офисе. Спит там же, — по интонации голоса Прохора я поняла, что тот улыбается. — На всякий случай поясню: спит один.

— Сделаем вид, что я не услышала твоей мысли, — вздохнула я. — Постарайся не так громко думать.

Прохор хохотнул.

— Платье уже у меня. С мастером по поводу твоей прически я договорился, Ратти, — принялся хвастаться молодой человек.

— Носи с удовольствием, Тим Реми, — процедила я.

— Знаешь, какой фурор мы произведем, а? Пресса помрет от счастья, увидев в обнимку младшую дочь Несторова и Тима Реми! Представь только, как сильно разозлится твоя драгоценная сестра, что гвоздем мероприятия станешь ты, а не она! А мачеха? Такой шанс выпадает один раз на миллион!

Червь сомнения грыз мою душу. И я сама не поняла, какой черт дернул меня допустить мысль о возможном посещении свадьбы Дашки. Но разговор с Барсуковым, бабушкой и Прохором переубедил меня. И заставил рискнуть своим сердцем еще раз.

— Уверен, он с катушек слетит, Ратти, как только увидит тебя в этом наряде! — едва слышно произнес Прохор. — Платье отпадное!

Я невольно вспомнила наше с Ромой прощание. Его одержимый жаждой взгляд. Его дикий напор. И безумие, что сквозило в каждом касании, когда мы проводили ночи в его квартире.

— Не думаю, что мое присутствие что-то изменит. Говорят, в его брачном контракте слишком много нулей, — пробормотала я, прикрывая ладонями лицо.

Я устала быть сильной. И мне вдруг хотелось поверить в сказку. Хотелось верить, что именно Рома предначертан мне судьбой, как утверждает бабушка, что, увидев меня, он бросит все и откажется от денег, откажется от наследства, от компании, от статуса, от всего ради меня. Ради нас.

— Заодно и проверим! — подмигнул Прохор.

***

Глава 39

— Шикарный костюм! — раздался голос Прохора за спиной.

Я битый час пытался завязать галстук-бабочку, стоя перед зеркалом в номере класса люкс отеля, в банкетном зале которого состоится регистрация брака. Здесь же будет проходить и само торжество с участием звезд и приглашенных гостей. Мать Дарьи позаботилась даже о праздничном салюте.

Гребаный галстук!

Я хотел стащить его с шеи и зашвырнуть в самый дальний угол. Я, млять, ненавидел этот кусок тряпки.

Брат подошел ближе, заглянул за мое плечо.

— А галстук идиотский, — заметил младший, отбирая вещь из моих рук.

Прохор довольно быстро справился.  Я же успешно гнал из мыслей все, что касалось галстуков, ловких женских пальцев и аромата апельсина.

— Знаешь, мама была бы рада за тебя, — вдруг пробормотал младший. — Ты подрос. Стал человеком. Женишься.

— Прош, давай без этого всего, а?! — рявкнул я на брата.

— Нет, ну она бы, конечно же, огорчилась. Ее Ромашка стал не просто человеком, еще и мудаком, каких поискать. Но да, уверен, она была бы счастлива, — не унимался Прохор.

— Придурок, — пробормотал я, с силой надавил ладонями на глаза.

— Так есть в кого, — хохотнул брат, а потом серьезно, без тени улыбки, спросил: «Скрутило тебя, да, Ром?».