Табу на нежные чувства

— Чтобы вас лишний раз не дергали, скажу, что на меня на улице напали, — порадовал меня Костя. — А машину мою можешь себе оставить, на время, разумеется. — Он вяло улыбнулся.

— Спасибо, конечно, что доверяешь мне свой джип, но я предпочитаю свою маленькую и юркую машинку, — ответила я.

— Эдуард Петрович, — Мечников повернулся к журналисту, который уже порядка пяти минут сидел неподвижно, уставившись в одну точку.

Косте пришлось еще раз окликнуть Крапивина, прежде чем он отреагировал.

— Эдуард Петрович.

— А, да. Я здесь. — Крапивин заерзал, неловко улыбнулся и посмотрел на Мечникова. — Как вы себя чувствуете, Константин Афанасьевич?

— Эдуард Петрович, я оставляю вас на попечение Евгении Максимовны. Во всем ее слушайтесь и помогайте по мере возможности.

— Да, конечно, — Крапивин развел руками. — А как может быть иначе? Конечно.

Мы с Эдуардом Петровичем остались наедине. Я с любопытством смотрела на своего неразговорчивого пассажира, удивляясь его невозмутимости. Похоже, после случившегося он пребывал в некотором замешательстве и плохо понимал, что происходит. Он не задал ни одного вопроса с тех пор, как Мечников оставил нас вдвоем, хотя нам было о чем поговорить. Я медленно тронулась с места, направляясь в сторону своего дома, точнее, в сторону своего гаража, который находился во дворе дома. Громоздкий джип, тем более чужой, был мне абсолютно ни к чему, я планировала пересесть за руль своего «Фольксвагена».

Крапивин вышел из состояния ступора, когда я загоняла джип в гараж.

— Приехали? — Он опасливо огляделся по сторонам.

— Не совсем, — ответила я коротко.

— А что это за место? Вы здесь будете прятать меня? — Он с любопытством рассматривал полки на стенах гаража. — Тут есть на чем спать?

— Эдуард Петрович, это обычный гараж, тут я буду прятать машину Мечникова.

— А меня?

— У вас что, нет своего дома? — спросила я с иронией.

— Вы будете прятать меня в моем же доме? Но это глупо. — Эдуард Петрович вылез из джипа и теперь нервно трясся за моей спиной. — Нам нужно надежное укрытие, вы ведь профессионал. — Он взывал к моему профессионализму, но наткнулся на холодный взгляд и короткую речь:

— Говорите адрес, мы едем к вам.

В «Фольксвагене» Крапивин уже не выглядел таким спокойным и безразличным. Он не мог усидеть на месте, все время дергался, размахивал руками, произносил пламенные речи, изобилующие сухими газетными фразами. Я молча игнорировала все его нравоучения и убеждения, лишь в конце нашего пути, когда мы уже сворачивали к дому журналиста, я прервала его вопросом:

— В какое время вам обычно звонил злоумышленник и угрожал?

Эдуард Петрович вздрогнул от неожиданности, в этот момент он походил на испуганную птицу, услышавшую в кустах подозрительный шорох: вытянул шею, захлопал ресницами и с удивлением посмотрел на меня. Мне пришлось повторить вопрос, который, как мне показалось, еще не дошел до разума взбудораженного журналиста.

— В какое время вам обычно звонил злоумышленник?

— В десять-одиннадцать, — ответил он.

Я посмотрела на часы, стрелки часов сошлись на цифре шесть, половина седьмого. Времени до звонка более чем достаточно, и я намеревалась использовать оставшиеся часы с пользой для дела.

— Сейчас заедем в одно место, — сообщила я Крапивину, и он так обрадовался, что даже не стал спрашивать, куда именно.

— Ну, слава богу, к вам вернулся здравый смысл. — Он облегченно вздохнул и откинулся на спинку сиденья. — Конечно, поехали, тут находиться опасно.

— Сейчас мы заедем в одно место, — жестко повторила я, — там мне надо кое-что взять. А потом поедем к вам домой. — Последние слова я произнесла с особой выразительностью, чтоб у журналиста окончательно пропали иллюзии.

Эдуард Петрович махнул рукой и отвернулся.

А я достала из кармана куртки мобильный телефон и набрала номер своего старого знакомого, бывшего военного радиоинженера, а ныне успешного бизнесмена.

— Никита, добрый вечер, это Охотникова.

Я вышла из машины на улицу и прикрыла за собой дверь, мне не хотелось, чтобы Крапивин слышал мой разговор с Никитой Захаровым.

Эдуард Петрович поначалу очень заволновался, увидев, как я покидаю автомобиль. Но потом, убедившись, что я по-прежнему рядом и в поле зрения, немного расслабился, но глаз с меня не спускал.

— Слушай, Никита, у меня к тебе такой профессиональный вопрос, — я быстро перешла к делу. — Представь ситуацию, человеку звонит некто и угрожает. На телефон поставили прослушку. И вот какая странная штука, звонок фиксируется, и разговор вроде как несколько минут длится. Только записи никакой нет. Нет голосов, ни того, кто звонит, ни того, кому звонят.

— И что именно ты хочешь от меня услышать? — Никита отреагировал вполне сдержанно, как будто для него эта ситуация сущий пустяк, ничего экстраординарного.

— Я слышала, что есть такие устройства, подавляющие определение источника связи. Но чтобы еще и разговор блокировался, с таким я впервые сталкиваюсь. Не удалось ни разговор записать, ни место, откуда звонили.

— Менты прослушку устанавливали или ты?

— Менты.