Табу на вожделение. Мечта профессора (СИ)

«А еще мы целовались. Дважды! И я едва не отдалась Серпу прямо в его кабинете! Прямо на его столе! Боже, что со мной не так? Я сошла с ума?»

Припомнив одну не менее пикантную деталь, Попова и вовсе остановилась.

Замерла. Застыла. Нервно прикусила губу и часто-часто задышала.

«Я пялилась на его стояк! Я, как последняя дура, пялилась на его стояк! И он это… мама дорогая, он все видел! Все понял! Господи, как теперь в глаза ему смотреть? Как посещать его лекции? Я не смогу… я умру от стыда!»

Внезапно разозлившись на саму себя, Юля решительно продолжила путь.

«Ой, все! Не хочу об этом думать! Не хочу… Не хочу… Не хочу…»

Погрузившись в размышления, девушка не заметила, как добралась до своей комнаты. До комнаты, которая, к ее удивлению, оказалась пуста — Эльвиры и Тони «дома» не было. Оно и к лучшему. Это избавило ее от лишних расспросов и крайне неловких объяснений. Приготовив одежду на завтра, Попова расправила постель и отправилась в душевую. Хотелось как можно скорее смыть с тела пыль и грязь. А с ними и все тяготы сегодняшнего дня.

К счастью, очередь на водные процедуры состояла всего из трех человек — большинство студентов еще не вернулись с КВН. Настроив температуру воды, Юля встала под обжигающе горячие струи и принялась с остервенением тереть мочалкой свою нежную кожу, стараясь привести себя в относительно божеский вид. И… пытаясь избавиться от Серпа в своей голове. Да тщетно все. Мужчина так и стоял перед мысленным взором.

Казалось, его образ выжжен на обратной стороне ее век.

Ибо он оживал в сознании, стоило только закрыть глаза.

«Почему? Вот почему я сейчас думаю не об отбитой на всю голову Кристине, которую нужно хорошенько проучить и поставить на место, а о… о нем? Почему не трясусь от страха из-за похищения, а трепещу от волнения, вспоминая его способы… согреть меня? Господи, я же ведь млела от его прикосновений, когда он растирал мои ноги! А потом, чуть позже… на краткий миг мне показалось, что я способна сама… поцеловать его! Дура я! Дура! Набитая и неисправимая!»

Чем яростнее было внутреннее отрицание, тем усерднее Юля «драила» себя мочалкой. Тем отчаяннее глупое сердце трепыхалось за ребрами.

Тем более смущенной, потерянной и дезориентированной она себя ощущала.

«Нет, так дело не пойдет! Я — взрослый человек. А взрослые люди от проблем не убегают. Их решают. Мне нужно успокоиться. Извиниться. И… поблагодарить его за помощь. Как бы там ни было, он спас меня!»

Закончив водные процедуры, Попова вернулась в свою комнату.

Она по-прежнему была пуста. Обрадовавшись данному факту, девушка проворно (насколько позволяло алкогольное опьянение) переоделась в пижаму и завалилась в постель, намереваясь хорошенько выспаться.

Но даже когда проваливалась в небытие, слышала голос Марата:

«Решила поиграть со мной, пташечка? Это ты зря! Я ведь могу и… согласиться!»

* * *

Утро началось для нее с пронзительно-возмущенного вопля Эльвиры. Соседка вышла в коридор за несколько минут до звонка Юлиного будильника и отчего-то громко выругалась:

— Это что еще за хрень? Какого черта здесь творится?

За дверью послышалось чье-то хаотичное бормотание. Складывалось ощущение, будто с ней общались сразу несколько человек.

Вскоре Эля заглянула в комнату и ошеломленно пробормотала:

— Юля? А ну-ка, подъем! Выйди на минутку!

Ничего не понимая спросонья, Попова торопливо накинула поверх пижамы свой простенький атласный халат, всунула босые стопы в тапочки и (зевая во весь рот) тоже выскользнула в коридор. Да так и замерла, подобно статуе, увидев представшую взору картину — у порога столпились не менее пятнадцати человек. Весь пол у их комнаты оказался заставлен различными вкусностями, соленьями и цветами в горшках до такой степени, что невозможно было сделать даже крошечный шаг, дабы не наступить на какой-нибудь предмет. В руках студенты держали плакаты с кричащими карикатурами «Богиня», «Госпожа» и…