Табу на женатых мужчин

– А они и сказали, но только мне, – вспомнила тот день Муза. – Молодой доктор-травматолог подошел ко мне в больнице, приняв за работника правоохранительных органов, потому что видел, как я разговаривала с Константином Сергеевичем. Не знаю почему, но я не стала его разубеждать. Этот доктор и сообщил мне, что заметил одно несоответствие. Оказывается, раны на Генрихе были нанесены несколько часов назад, а раны Виталика – совсем свежие. Он плел мне что-то про край раны, про кровотечение, про свертываемость. Это не важно. А вот, кстати, лист с его запротоколированными показаниями, – выложила листок из папки Муза.

– Какая у тебя толстая папка, прямо досье, – ответила Антонина.

– Это точно! На всех хватит! – заверила ее Муза. – Мне эти сведения показались странными, потому что, со слов Виталия, тот, кто вошел к нему в квартиру, сразу же ударил Генриха и потом его, это несколько секунд, максимум минут. А тут часы… И это уже доказанный факт, господа присяжные. А это означает только одно: Виталик сам убил Генриха и потом придумал такой план, потому что просто спрятать труп Генриха не могли – я знала, что он пошел настраивать пианино. А я еще не отдала вам бешеные деньги. Виталик только ждал сигнала от своей жены, когда я направлюсь искать Генриха, и стукнул сам себя прямо перед нашим приходом, чтобы, если что, ему успели оказать медицинскую помощь, чтобы он не провалялся без сознания в квартире с трупом. Но, как и все, связанное с Петром, расследовалось исключительно Константином Сергеевичем, как это ни печально. Прикормленный он, что ли? Или на чем-то проштрафился и вы держали его на коротком поводке? Я это не сразу поняла, поначалу думала, что следователь просто ленится, но потом стало ясно, что он ваш, Петр. А чего это я вас Петром называю? – всполошилась Муза.

– Я тоже хотел об этом спросить, – согласился Виталий.

– Так потому, что только вы вдвоем со своей женщиной и могли провернуть. Ты же не будешь делиться внезапно свалившимися деньгами со своими друзьями? Да и опознали тебя уже. Грим гримом, а деньги врозь, – махнула рукой Муза.

Виталик переглянулся с Антониной, и это не укрылось от глаз Музы.

– Что? Зачем ты убил Генриха? Скорее всего, он увидел, как якобы инвалид ходит. Так? А ведь он мог мне сболтнуть об этом, и я начала бы сомневаться, а этого вы допустить не могли. Он болтливый был. Вот и грохнули ни в чем не повинного пьяницу. Земля ему пухом! А дальше я сделала большую ошибку. Это я сейчас такая умная, а тогда я вам верила, ловко вы меня провели. Я при Антонине, тогда еще Алисе, обмолвилась, что все же поеду к девушкам, которые жили в гостинице. Вы испугались, что кто-то из них проболтается, тем более что я вызываю такое доверие и симпатию, и твои псы, Петр, или уж ты сам, не знаю, убили обеих женщин, замаскировав смерти под несчастные случаи. Сильно все-таки вы обвинения в изнасиловании боялись! Жизнь-то девушкам поломали! Одна, видимо, не выдержала и призналась своему жениху, что ее изнасиловали. Ну, как всегда, мы, бабы, стараемся опереться на мужское плечо и получить порцию сочувствия и жалости. А этот дурак отреагировал по-своему, он не поверил своей девушке, предположив, что она изменила ему по доброй воле, погуляла в городе, а теперь ее мучает совесть. Он бросил ее. А ты, Петр, не знал, что она проболталась своему бывшему жениху и что еще один человек знает о преступлении, просто не верит, поэтому и не сообщил, куда следует. Я нашла его, и он дал показания, подтверждающие, что Таня говорила ему о совершении насильственных действий в отношении нее.

– Это ничего не доказывает! Он не свидетель! Его там не было! – противно растянул губы в улыбке Виталий.

– Ему нет смысла врать, но сейчас тебя ожидает сюрприз. Дело в том, что Тамара жива. Да-да. Не смотрите на меня так! Она не воскресла из мертвых, ее не было дома во время пожара. В квартире находилась ее подруга. А Тамара меня нашла, и я ее уберегла, отправив в Москву, к друзьям. Она дала показания и готова опознать насильников, то есть тебя, Петр, и твоих дружков, она не хочет больше молчать. А тебя, Антонина, я не понимаю. Как ты можешь жить с таким подонком? – спросила Муза.

– Тебе и не понять, – мрачно ответила Антонина.