Табу Ре Ткин(СИ)

До Ивантеевки добрался на рейсовом автобусе. Здесь ни кого нанимать не стал, а по известным координатам направился пешком, зная, что закрытая территория находится не далеко. Оказалось, прибыл он очень даже вовремя.

Оставленный на попечение самому себе в этом раю, Табуреткин ударился в разврат. Это для коммунистически развитого индивидуума жизнь в одном доме с несколькими женщинами - товарищеская взаимопомощь. Для человека не подготовленного, каким был Сергей Сергеевич - это была жизнь в малине, с постоянными оргиями. Не привыкший к внимаю лиц противоположного пола, здесь он как говорится, пошел по рукам, меняя сожительниц каждый день, а то и несколько раз за день. За две недели, что он жил в этом благодатном месте, успел побывать и в нескольких домах, где жили сторонники свободной любви. Прошел по многим комнатам женской половины общежития. Несколько раз склонил к радостям секса женщин на рабочем месте. От такого образа жизни похудел. Глаза стали бегающие. Вид имел не выспавшийся и больной.

На убеждения Владимира Петровича, что есть Высшая Цель, есть Путь, обязанности перед человечеством, Табуреткин только тряс головой, и говорил, что его место здесь, среди простых и честных людей, живущих правильной и искренней жизнью. Майор не стал его переубеждать. Поняв, в чем истинная причина его не желания ехать дальше, решил подождать недельку, пока клиенту самому такое времяпровождение не надоест.

Сам Владимир Петрович дальше дома своего друга, находящегося за пределами поселения, не ходил. С подопечным Табуреткиным общался тут же. О жизни колонии судил по рассказам Ленонида.

Как понял Андреев из объяснений смотрителя колонии, люди здесь жили честные, трудолюбивые, но все же не далекие. Выращенные в тепличных условиях, они не взрастили не одного Пушкина, не было среди них и Канта; Чайковский, Толстой - не родились в этом обособленном раю. Конечно, пожить среди этих людей, что бы почувствовать братство и взаимопомощь, отсутствие зависти и злобы было бы не плохо. Но ехать для этого в такую даль не стоило, достаточно было посетить ближайшую, затерянную в поволжских степях деревню, что бы ощутить тот же дух, без налета искусственности, который присутствовал здесь. Знавшие за чем их здесь собрали, люди закрытого поселка старались оправдать возложенные на них надежды. Многое они делали против воли, что-то оправдывали высшими интересами, не желая признавать, что движимы низменными инстинктами.

- За чем их здесь держат? - спросил Владимир Петрович друга.

- Их здесь не держат. О них забыли. Все на полном само обеспечении, из вне ни чего не требуют, ни кому не мешают, толку от них ни какого.

- А солдат на входе?

- Это не солдат. Это мой сын. Когда знаю, что кто-то должен приехать, я его из деревни, из Ивантеевки выписываю. Он там живет. Жену я взял себе из этих, из поселенцев. Первое время, среди них жил. Она родила сына. Сама умерла. Там то же умирают, иногда нежданно. Ее похоронил, сам сына забрал и живу теперь рядом. За ворота без надобности не хожу. Они думают, что и при нынешней власти на них много надежд кто-то возлагает - модель, так сказать, идеального общества. Умру, и не знай, что здесь начнется. Я видимость - которая дает им право осознавать свою нужность обществу.

- Может лучше сказать им правду?

- Зачем?

- Будут жить и не надеяться на кого-то. Своей собственной жизнью. Или клич по Руси бросить: "Коммунисты всех стран объединяйтесь!".

- Понаедут старички, пообрубят корешки... Здесь другая жизнь. По взглядам на проблемы общества конца девятнадцатого века.

- Так пора с этим заканчивать. Во всем мире тот этап прошли. Хиппи, свободная любовь, труд на благо общества - испытанно и забыто. Капитализм выпестовал их идеалы в своем обществе, пережил расцвет, последствия и похоронил. Как они столько лет живут такой жизнью?

- Привычка. Созданные правила оказались жизнестойкими. По правилам и живут. Закрытая социальная система.

Пока Табуреткин наслаждался свободной любовью без последствий, майор ходил по грибы и ягоды, просто гулял по лесу, отдыхая от суеты оставленного мира, оставляя на потом исполнения текущих планов. Это было так удобно, не думать о завтра, о котором ты мечтал, и перекладывать эти мечты на потом, обвиняя в отсрочке их претворения другого.

Табуреткина на долго не хватило. Как и предполагал Владимир Петрович, медовый месяц не зря в народе ограничен тридцатью днями. Учитель Человечества вдруг вспомнил о своем предназначение и вышел в мир. Мир, в лице Андреева, упрекать высшее существо, не стал. На завтра решили отправляться в путь.

Вечером, сидя на веранде гостеприимного дома, они обсуждали дальнейшие планы. Разговор был прерван низко летящем неопознанным шаром, по описаниям близким к НЛО - типа "круглый, светящийся, свистящий".

- Что это? - задал вопрос в пустоту Табуреткин.

- НЛО. Или опять у наших, что-то не срослось. - Ответил хозяин.

- У каких, у ваших?

- Не у ваших, а у наших. На космос которые работают. Может это спутник какой с орбиты сошел?

- Не. Не похоже. Скорее НЛО.