Табу Ре Ткин(СИ)

- Нет. Метеориты уже кидали. Результат как раз не тот. Гибель всего и ни какого прогресса. Ядерное оружие в этом плане - гораздо мягче и направленее действует.

- Ни чего сделать нельзя? - Табуреткину было интересно.

- Если только человечество найдет для себя занятия отличные от нынешних.

- Но ведь мы летаем в космос, люди не убивают друг друга просто так, как было раньше. Бетховен, Кант, Христос - наше оправдание перед Высшим.

- По моему, люди были любопытны всегда. Звезды всегда представляли для них интерес. А убийство ради интереса, сменилось просто дракой. Те же зрелища, пусть не такие жестокие, но они не перестали быть зрелищами.

Если говорить о музыке, то это для Вас она - божественные дуновения. Мы слышим звуки, гармония которых определяется их длительностью и частотой, рассчитанных именно на человеческое восприятие. Для каких-нибудь инопланетян музыка это взрыв сверхновой, который длится не одну тысячу лет и вызывает во всех уголках Вселенной отклик в виде катаклизмов. Мы меряем звуки секундами и мгновениями и кто-то годами и тысячелетиями.

А Великие Истинны Христа или какого другого мыслителя - временны и не долговечны, в бесконечном течении времени. Они не изменили самой сути человеческого бытия. Боги умирают вместе со своими истинами. Уже нет Исиды, Зевса. Канули в лету Ярило и Велес. И христианство падет. Уже сейчас, многие откровения Христа являются анахронизмом. Люди не убивают других не потому, что такую заповедь им дал Бог, а потому, что это стало противоестественно их природе. И к другому относятся с теплом, так как у них есть потребность делится. Они от этого тащатся, на своих вечеринках, когда делают взносы во всякие благотворительные фонды, и усыновляют детей из голодной Африки, или приводят в свою семью больных СПИДом и даунов. Им это в кайф. Они без этого несчастны. Христос сыграл свою роль, но он уже устарел. Человечеству нужен новый Бог или хотя бы пророк. Но сможет ли он изменить человеческое естество? Я сомневаюсь, хотя и не хочу умереть от радиоактивного заражения.

При этих словах, Табуреткин подумал о себе. Виктор, увидев лицо Сергея Сергеевича, улыбнулся.

Тропа оборвалась провалом. Вот только что была, и вдруг ее не стало. Путешественники стали осматривать местность в поисках окольного пути. Метрах в пятидесяти от провала, в стороне, они обнаружили спускающуюся вниз еле заметную тропинку. Решили идти по ней, а там как придется.

Путь заканчивался не звериным водопоем, как предполагали туристы, а человеческим жильем. Внизу, на берегу быстрой горной реки, стоял маленький, кособокий домишко. Около него, у костра сидел лысый и голый гражданин импозантной наружности.

- О, путники. Приветствую я Вас. К вершинам горным собрались Вы видно. - Гражданин, судя по высказыванию, увлекался литературой прошедших времен, говоря высоким слогом.

- Нет, уважаемый, мы не к вершинам. Мы в монастырь идем.

Услышав, про монастырь абориген заскучал. Видимо хороших воспоминаний о паломниках его мозг не сохранил. Пауза в разговоре затягивалась. Становилось не ловко. Желая разрядить обстановку, Владимир Петрович представил всю компанию. Гражданин так же назвался:

- Полоний Александрович.

- Давно здесь живете, уважаемый Полоний Александрович?

- Двенадцать лет.

- По этическим соображениям или так?

- По этическим.

Тяжесть прошлых ошибок давила на хрупкую душу отшельника. Люди в этих местах бывали не часто. Что бы не забыть языка, часто читал. Но литературы было не много: один том Шекспира и две книги из жизни древних греков, написанных ими же и переведенных в царское время. Приход очередной партии туристов, вызвал в нем волну покаяния, которую он и обрушил на пришедших:

- Двенадцать лет. Один, среди этих опостылевших скал. Питаюсь рыбой да зверьем. С людьми вижусь редко. Раз в год или туристы какие забредут, по горам полазить, или как Вы - паломники.

- Вы им достопримечательности показываете?

- Туристам да. А паломникам не интересно ни чего. Тем быстрее к истинам приобщиться надо. Да как приобщится, не увидев мест, где эти истины рождаются? Я и Вам предлагаю, давайте сначала на Ак-Оюк поднимемся. Три тысячи шестьсот с лишним метров. Красота открывается неописуемая. Пойдете?

- А пониже нет. Я высоты боюсь. - Пошутил Андреев.

- Напрасно смеетесь. Уж лучше в горы, чем к монахам. Я почему здесь живу двенадцать лет? Вы как раз двенадцатые будете, желающие к ним попасть. Я то же в компании таких же туда отправился. Шли себе шли, тут бац - обвал. Всех и положило. Я один остался. Пробовал назад. Заблудился. Набрел на эту избушку. Зиму пережил, тут гости пожаловали, истины искать. Я с дуру решил с ними, думаю все равно хотел на монахов посмотреть. Пошли. И эти сгинули, кто в пропасть упал, кто так, ни известно куда делся.

Испугался я к людям возвращаться. Думаю, приду, спросят - что да как. Не вытерплю, расскажу все как есть, на меня всех и спишут. Еще год прожил в одиночестве. Следующим летом опять прутся. Я уж не пошел, так они прямо перед моими глазами все как один в речку упали и потонули.