Табула Раса

– И ни одного человека, ни в деревнях, ни на трассе, – зябко передёрнула плечами Полина.

– И машин нет, – веско сказал Раскольников.

– И что же нам теперь делать? – Спросила Наталья Павловна.

– Надо подумать, – отозвался Барминцев.

– А чего тут думать? И так ясно – народ будить надо, – решительно заявил Панин.

– Наверно, и впрямь пора. Только непонятно, что мы людям скажем, ведь пока мы и сами не поняли, что к чему, – вздохнул Барминцев.

– Вот вместе и будем разбираться, – сказала Наталья Павловна, – неизвестно ведь, что нас дальше ждёт. Лучше, чтобы все на ногах были и могли действовать по необходимости.

Александр Петрович взглянул на неё с уважением. Обстоятельная женщина. Хорошо сказала. Вот, что значит жена полковника.

– Надо сразу подумать, как сообщить о нашем положении в МЧС, и подготовиться к эвакуации, – Марина Раскольникова прижала к себе дочь.

– Никаких эвакуаций, – рявкнул Панин, – ещё неизвестно, может, мы тут как раз, в самом безопасном месте и есть.

– Не пойму я тебя что-то, Александр Петрович. Это ты о чём? – Удивился Виктор Барминцев. – Это ведь у нас что-то происходит, а в том же Городке или Волоколамске люди и ведать об этом безобразии не ведают.

– Вот сперва убедимся в этом, а уж потом об эвакуации думать будем, – горячо заговорил Панин, – вот ты, Витя, сам посуди, на кой ляд американцам свою бомбу на наше болото сбрасывать.

– А причём тут бомба? Что-то ты, Петрович, не то загнул, – возмутился Раскольников.

Старик Панин не любил возражений, и, мрачно набычившись, повернулся к Алексею.

– Это твой Санька с Валеркой и Полькой тут сейчас рассказывали, что двух деревень нет, как не было. Это, по-твоему, что, жук чихнул? А я вот доподлинно знаю, что американцы такую бомбу придумали, которая всё живое всасывает.

– Так там же и домов нет, – растеряно заморгал Валерка.

Петрович, как на шарнирах крутанулся в его сторону.

– Так эта бомба может людей вместе с домами всасывает. Тут я точно не скажу. Сведений пока таких нету.

Наталья Павловна решила вмешаться.

– Ладно, хватит дискутировать. У нас пока слишком мало информации, чтобы что-то обсуждать. Скажите, Андрей, может быть, вы что-то успели заметить.

– Ничего необычного не было. Дорога приличная, движение достаточно оживлённое. Вдруг темнота.

– Это вы, наверно, сознание потеряли, – авторитетно заявила Таня.

– Ну, вот, – вздохнул Панин, – единственный свидетель – и тот в самый ответственный момент сознание потерял. И как нам теперь разбираться во всём этом.

– Кончать болтовню и заняться делом, – буркнул Алексей Раскольников.

Александр Петрович решил взять бразды правления в свои твёрдые руки. В конце концов, он самый старший и опытный здесь. Раскольникову-то серьёзное дело доверить нельзя. Человек он безалаберный. Участком владеет дольше Петровича, а ни одной грядки не вскопал, дом нормальный не поставил, так сгоношил сараюшку кособокую – дождик переждать, да переночевать пару ночей. Всё их семейство, как приедет «на дачу», так целыми днями по гамакам и шезлонгам все валяются. Тьфу! Виктор Барминцев, конечно, мужик положительный, но ведь художник. Ему только кисточкой махать, а не людьми руководить. Ну а про женщин и детей вообще речи нет. Им надлежит только правильно выполнять указания вожака. Вот по-всему, и выходит, что этим самым вожаком надо ему, Петровичу становиться.

Он стукнул суковатой палкой об пол и решительно произнёс.

– Делаем так: Санька, ступай на Поляну собраний и стучи по Вечевому1 рельсу, чтобы всех собрать. До тех пор стучи, пока все не придут. А я в это время, вот, к примеру, с Виктором, схожу на дорогу. Сам посмотрю, что там и как, чтобы потом людям рассказать. Тебе, Валерка, задание особенное. Ответственное. У тебя твой мопед-то жив?

– Жив.

– Ну и славненько. Вот и езжай в Городок. Аккуратненько так езжай, по обочине. Пыль эту зыбучую минуешь – и вперёд. Доктора вызови, в полицию сообщи, что тут у нас приключилось. Может даже с властями надо будет связаться.

Ему самому понравилось, как он всё это сказал. Вот, что значит жизненный опыт. План действий намечен, и надо по этому плану действовать. А не кудахтать бестолково.

Старик приосанился и выпятил, насколько возможно, впалую грудь.

Но тут на него налетела Сосновская, едва не сбив его с ног.

– Петрович! Ты из ума выжил? Тут такое твориться, а ты мальчишку неизвестно куда одного ночью посылаешь!

Она попыталась обнять Валерку, но он вывернулся из-под материнской руки, протиснулся к Панину и встал рядом с ним.

– Мам, а что нам тут сидеть, как мышам под веником? Действовать надо. Правильно Александр Петрович говорит. И пострадавшим врач нужен, и всё такое.

Панин расправил плечи, и окинул присутствующих гордым взглядом. Вот как! Даже пацану понятно, что его, Панинский план правильный.

У Натальи Павловны сердце зашлось, она хватала ртом воздух, не зная, что сказать. Вера Барминцева, осторожно погладила её по руке.

– Наташа, может, там даже и безопаснее.

– Мама, – вдруг сказала Полина, – а можно я с Валеркой поеду?

Вера вздрогнула, а Панин вцепился в эту мысль.