Тачанка с юга

Несколько дней мы с Анной Петровной ждали, когда заберут оружие. Мы прислушивались к каждому стуку на лестнице, а когда ложились спать, запирали двери на ключ. За оружием никто не приходил. Мы решили подождать денек-другой, а потом напомнить чекистам о тайнике. Напоминать не пришлось. Ровно через неделю после моего посещения Чека я задержался в школе и уже в сумерки возвратился домой. На мой звонок открыл дверь незнакомый военный. Едва я переступил порог, навстречу мне вышел Борода. - А, хозяин, здорово! - заулыбался он. - Заходи, заходи в свой арсенал! И матрос пропустил меня в комнату. Здесь все было сдвинуто со своих мест. Диванное сиденье и несколько винтовок стояли прислоненные к стене. В диване оставалось ружье, похожее на старинный мушкет, с раструбом на конце ствола, и какие-то картонные пачки. - Ну, земляк, прежде всего - поздравляю тебя с вступлением в комсомол! Матрос крепко тряхнул мою руку и добавил: - Это, палка-махалка, большое дело. Только помни: вступить в комсомол - это не просто получить членский билет - и руки в брюки: я, мол, комсомолец, это… - Он, не договорив, посерьезнел. - А теперь, браток, займемся делом. Что тебе говорила Катря про этот склад? - Никогда и ничего! Я его обнаружил по запаху. - А про Петренко тоже ничего не рассказывала? - Нет. - Ну, а соседа часто видал? О чем были разговоры? - В последний раз я видел Петренко недели две назад. Зашел он вечером к нам в комнату, спросил, бываю ли я в театре. Предложил в любой день, когда захочу, обратиться от его имени к администратору товарищу Любченко. - Обращался? - Нет! Билеты достать нетрудно. Зачем же кому-то кланяться? - Ишь ты, какой гордый! Больше ни о чем с Петренко не разговаривали? - Еще как-то он зашел к нам и попросил у Самсона Павловича чернильницу и перо. - Вот еще пи-са-тель нашелся, - насмешливо протянул чекист. - Писатель! А знаешь, кто такой Петренко? Бандит-петлюровец, а Катря была связной, принимала и выдавала оружие. Ты, земляк, в рубахе родился. То, что ты спал на диване, мешало тем "чекистам" получить патроны. Вот они и договорились с Катрей, что дверь откроешь ты. Подкалечили бы тебя, взяли бы что надо, ну, может, прихватили бы что-нибудь из хозяйских вещей, чтоб походило на грабеж, и - айда! Ты показал бы следователю, что сам впустил их, Катря осталась бы непричастной, а явка и "склад" сохранились. Понятно? Молодец, земляк, что не впустил, не испугался! Я вспомнил лужицы воды и снег на кухонном полу и почувствовал холод во всем теле. В диване оказалось шестнадцать винтовок, ручной пулемет "льюис" и две тысячи винтовочных патронов. В комнате Петренко нашли четыре пистолета и несколько ручных гранат, а из Катриного сундучка извлекли обрез, два нагана и патроны к ним. Борода велел своим помощникам собрать оружие и вынести его черным ходом. - Да так, чтоб соседи не видели, а то, - подмигнул он, - пойдут слухи про восстание или еще что похуже. А вы, - обратился он ко мне и Анне Петровне, - про обыск и оружие никому не рассказывайте. - А что будет Катре? - спросил я. - Катре? - Чекист подумал. - Что с нее спросишь, она несовершеннолетняя. Посидит несколько месяцев в колонии. Поймет, что к чему! Будь здоров, палка-махалка! На следующий день приехал Самовар. Его переводили в другую часть, в действующую армию. Конечно, взять меня с собой он не мог. - Ума не приложу, что с тобой делать? Отправить обратно в Питер, сейчас, зимой, одного? Нет, это невозможно. Нужно как-то перезимовать здесь. Я, конечно, рвался ехать с Самоваром на фронт, если не бойцом, то хотя бы в госпиталь - санитаром. Но Самовар даже слушать об этом не хотел. Наконец было решено, что Анна Петровна оставит меня до лета у себя, а Самовар будет присылать деньги. Через два дня он уехал. Прошло некоторое время, и я увидел, что Анне Петровне в тягость заботы обо мне. Денег, оставленных Самоваром на месяц, хватило лишь на несколько дней. Продукты на рынке с каждым днем становились все дороже. Кроме того, Анна Петровна через день круглосуточно дежурила в госпитале, и мне приходилось питаться всухомятку, а зачастую сидеть целый день голодным. Я решил оставить школу и устроиться на работу. О своем намерении я рассказал в губкоме комсомола. - Понимаю твое положение, - сказал один из секретарей губкома. - Только сначала надо бы школу закончить, а потом трудись! Но раз другого выхода нет, попробую тебе помочь. Тебя ведь нужно устроить так, чтобы там хоть раз в день кормили, а то ты ноги протянешь!

3