Тачки, девушки, ГАИ

А входит этот студент со своей скрипкой, коротко со всеми здоровается, профессионально кивает — и начинается искусство. То есть студент начинает пиликать на скрипке на четыре балла. А все уже прокурено, все обсуждают следующий номер, мат стоит дикий. И тут главный редактор говорит: "Господа предлагаю на секундочку прерваться и послушать музыку"… И тут не выдерживает самый нервный редактор отдела: "Студент! Пошел на… отсюда!" Его, конечно, все хором поддерживают. Но студент не уходит. У него контракт. И он стоит и проклинает тот день и час, когда сел за руль этого «Запорожца», и клянется не ездить больше на машине, а посвятить всего себя без остатка только музыке, одной только музыке… И играет.

А члены редколлегии уже просто подыхают от этого визга смычка по струнам, и студент, заметив это, старается, чтобы им было побольнее, потому что ему теперь терять нечего, ведь он все для себя решил и с мамой, наверное, мысленно попрощался. И правильно сделал, потому что если он еще раз порог этой комнаты переступит, то его эти звери точно разорвут.

А настоящее наслаждение от музыки получает толковый главный редактор, который одним выстрелом убил всех зайцев: и студента за машину страшно наказал, и подчиненных за опоздание номера.

В общем, как ни крути, а получается, что ездить по улицам надо как можно осторожнее. А то ведь не знаешь, что может стрястись, когда влетишь в кого-нибудь. Ладно, если просто зарежут сгоряча. А если выйдет так, как у этого студента?

Мечта сбывается

Я, как, видимо, и вы, привык ездить по Москве на машине. В метро спускаться как-то страшно. Нет, я лучше на машине через весь этот ад. Иногда я даже получаю от этого удовольствие. Удовольствие можно получить, если очень надо, где-то с четырех до пяти утра, когда город уже заснул и еще не проснулся. В остальное время удовольствие получить нельзя.

Без машины жизнь сразу превратилась бы в рай. Я иногда мечтаю. Вот мне по роду своей деятельности часто приходится ездить в Кремль. Пишу я про них про всех, про бедняг этих. Так вот, я мечтаю, что по привычке сажусь в машину, проезжаю триста метров до станции метро "Октябрьское поле", оставляю «Пежо» у тротуара и еду на метро до "Охотного ряда". В метро я успеваю просмотреть утренние газеты и один глянцевый журнал и размять ноги в переходах. Успеваю встретиться глазами с огромным количеством горожан и горожанок. Выхожу на свежий воздух. Прекрасно! Легко дышится выхлопными газами на пересечении Моховой с Тверской! Быстро, с удовольствием, без признаков одышки, поднимаюсь через всю Красную площадь до Спасских ворот — все! Двадцать пять минут.

Помечтал, и хватит. Сел и поехал туда же на машине. Рассчитывать время смысла нет. Приехать вовремя невозможно. Можно выехать с запасом и проехать всю Тверскую до обидного быстро, и это еще хуже, потому что теперь надо ждать.

И вот недавно, показалось, жизнь не оставила мне другого выхода, кроме как пересесть в вагон метро. Мой «пыжик» стоит, покалеченный с двух сторон. Несколько дней назад в него врезалась «девятка». За рулем, как потом выяснилось, сидел студент художественного училища. От этого училища он и отъезжал. Он не должен был попасть в меня, но умудрился перегородить своей «девяткой» всю мою полосу и уверенно и быстро протаранил «пыжик», который к тому же швырнуло на стоявшую у другого тротуара "Тойоту Карину".

— Боже мой, как я попал… — студент вышел из машины, схватившись за свою тупую голову, и не оттого, что ударился ею о руль. Ударился-то ведь я.

Этот несчастный достал мобильный телефон и дрожащими пальцами стал набирать номер.

— Папа, — сказал он в трубку, — тут такое дело… Ты не волнуйся… Ну че ты кричишь-то сразу?..

Он отошел на несколько метров. И я не слышал, о чем у них разговор. Через пару минут юноша подошел ко мне. Он смотрел на меня по крайней мере снисходительно. Крышка телефона была открыта, чтобы папа мог слышать.

— Ну и сколько все это стоит? — как-то презрительно, что ли, спросил он меня, кивнув на искалеченный "пыжик".

Я был поражен такой перемене.

— Мы с папой подумали… — продолжил он.

И тут вдруг увидел «Тойоту». Очевидно, он был настолько поражен тем, как протаранил «пыжика» своей «девяткой», что ничего не увидел дальше ее носа.

— Ой, мне теперь, наверное, и за нее тоже платить? — встревоженно спросил он.

— Сам-то как думаешь? — ответил я.

— Ой, папа, тут еще "Тойота"…

И этот юный художник снова отошел от меня с телефоном у уха. А я бы дорого дал за то, чтобы послушать, что ему скажет папа на этот раз. Между тем еще через пару минут он опять подошел ко мне. И у него снова был снисходительный вид.

— Мы согласны дать вам расписку, — заявил он. Что хоть за папа у него такой?

— Мы заплатим вам денег. Не сейчас, конечно. Но видите, мы же согласны. Только не надо вызывать ментов. Ну что, берете расписку? Я вообще-то тороплюсь.