Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви

– Ваше высочество, не бойтесь. Я принесла вам спелые плоды папайи.

Голос знаком, но теперь принц не доверял уже никому, усмехнулся:

– Отравить?

– Нет, что вы! Это фрукт, он безопасен.

Хосров повернул голову к говорившей и вдруг узнал:

– Ты… я у тебя купил книги на мина-базаре?

Сати смутилась:

– Да. Вы запомнили мой голос?

– Я вижу левым глазом. – Он вдруг разозлился на себя за то, что проговорился, а на нее – что заставила допустить оплошность.

– Ваше высочество, это прекрасно! То есть… плохо, что только левым, но, возможно, это лишь начало.

– Нет. Так и будет. Но если ты кому-нибудь скажешь об этом…

– Не скажу! – заверила его девушка.

– Зачем ты здесь?

Разве она могла объяснить? Но он и не ждал ответ, просто заговорили два сердца.

– Посиди со мной. Кто ты?

– Я служу Арджуманд Бегум, дочери…

– Я знаю, кто такая Арджуманд. На ней собрался жениться мой брат. Но женится на другой. – В голосе принца слышалась такая горечь, что сердце сжалось от боли.

– Да, им не повезло, – сокрушенно вздохнула Сати.

Некоторое время Хосров сидел молча, прикрыв глаза.

Нарушила молчание Сати:

– Возьмите плоды, они очень спелые. И… можно я принесу лекарство для ваших глаз? Моя бабушка знала много разных средств, заживет скорей…

Некоторое время он сидел молча и неподвижно, потом хрипло произнес:

– Попрошу падишаха отпустить меня в хадж. Не самое подходящее время, но, думаю, слепой сын на свадьбе будет не лучшим подарком.

Сати вдруг взмолилась:

– Возьмите меня с собой!

– Зачем?

– Я буду лечить ваши глаза.

– Ты индуска?

– Да. У меня нет родных, некого спрашивать. Только Арджуманд.

– Как тебя зовут?

– Сати. Возьмете?

– Сати… Я попрошу падишаха отпустить тебя со мной.

Арджуманд, услышав просьбу подруги отпустить ее в Мекку с принцем Хосровом, ужаснулась:

– Кем ты будешь при нем? Он женится на тебе?

– Мне все равно.

Арджуманд посмотрела в сияющие от счастья глаза подруги и поняла, что та вполне способна сбежать, если не отпустят. Арджуманд подумала, что, реши Хуррам сейчас уйти в хадж вместо женитьбы, она была бы готова последовать за любимым так же, как Сати – пешком и безо всяких прав.

– Сати, обещай быть осторожной и возьми вот это. – Арджуманд подала большую шкатулку с драгоценностями, а отказ Сати не приняла. – Никто не знает, что ждет тебя, что ждет принца. Я попрошу дедушку еще написать письмо к его родным в Персии. Так будет лучше. И будь счастлива.

Они немного поплакали, но потом Сати объявила, что ей пора собираться.

– Мне нужно запастись травами, чтобы и второй глаз принца прозрел.

– Второй?

Сати поняла, что проболталась, вздохнула:

– Мужчины правы, что не доверяют секреты женщинам. Арджуманд, левый глаз принца видит. Плохо, но видит. Может, удастся вылечить и правый? Только не говори об этом никому. Принц просил меня сохранить тайну, а я проболталась.

– Я не скажу, только и ты больше не болтай.

– Я только тебе, ты же моя подруга…

В день, когда в делийские ворота Хатхи Пол Красного Форта Агры входил большой караван невесты падишаха, через его южные ворота Акбари выезжал принц Хосров с немногочисленной свитой, в составе которой была и Сати. Акбари – ворота для членов семьи падишаха, к тому же народ толпился на площади, глазея на вереницу слонов и лошадей, везущих Салиху Бану, ее придворных и подарки жениху, потому принца почти не заметили.

На время далекого путешествия Сати стала глазами принца и той опорой, которая помогла ему не потерять веру в жизнь.

Салиха Бану была хороша, очень хороша. Юная, но очень уверенная в себе особа. Она прекрасно знала, что первая жена Джехангира, мать Хосрова Сахиба Бегум, три года назад покончила с собой, вторая жена Джамал Бегум давно умерла, третья – мать принца Хуррама – предпочитает жить в своем Марваре, а четвертая Малика Бегум слишком стара, чтобы быть соперницей, – ей уже больше тридцати пяти лет. Остальные многочисленные жены, взятые по договору мата и не родившие жизнеспособных наследников, вообще в расчет не принимались.

Обо всем этом, как и о Мехрун-Ниссе, снова появившейся в Агре, ей подробно рассказали еще до прибытия к падишахскому двору. Салиха ничуть не волновалась. Кто из этих старух мог соперничать с шестнадцатилетней красавицей? Дочь Касим-Хана уже видела себя главной женой падишаха Хиндустана, главной женщиной в гареме Великого Могола. Между падишахом Джехангиром и Салихой Бану заключался никях – настоящий брачный договор, таково было требование ее отца. Падишах согласился, хотя никто не понимал почему. Все знали, что Касим-Хан отдал бы дочь за падишаха Хиндустана и без никяха, но если царственный зять согласен…

Она ни на мгновение не задумалась о том, каков сам падишах, сколько ему лет, даже если бы Джехангир был не тридцативосьмилетним сильным мужчиной, а семидесятилетним дряхлым стариком, ее это не смущало. Салиха знала о пристрастии падишаха к вину и опиуму и знала, как этим воспользоваться. Среди ее даров были шарики чистейшего опиума, еще больше их находилось в запасе в разных шкатулках.