Тадж-Махал. Роман о бессмертной любви

— Ты о себе? Несчастлива, потому что замуж не берут? Хочешь, я прикажу кому-нибудь из своих полководцев, возьмет и будешь счастливо рожать ему детей, как мама — одного за другим?

Спросил и тут же замолчал, словно выдав какую-то тайну. Джаханара фыркнула:

— Глупец!

— Я счастлив, — крикнул ей вслед брат. — Счастлив, потому что занимаюсь делом, а не болтовней, как Дара.

Дети одной матери не могут быть одинаковыми, но какие же все-таки разные Дара Шикох и Аурангзеб! Дара унаследовал одни черты Моголов, Аурангзеб другие. Старший брат мягок, задумчив, он поэт, младший — воин, быстр, резок, часто жесток. Кто из них прав, кто был бы лучшим падишахом?

Джехан и Арджуманд любили старшего, об этом знали все, именно его отец назвал наследником престола. Но чем старше становились принцы, тем ясней становилось, что Аурангзеб с этим не смирится. Значит, будет война между братьями? Этого опасалась Арджуманд.

— Любимая, что мне делать? Может, сразу назвать наследником Аурангзеба, все равно он добьется трона?

Падишах приходил на могилу любимой жены советоваться. Подолгу сидел, глядя вдаль на медленную Джамну, мысленно разговаривал со своей Арджуманд. Иногда рассказывал ей, как идет строительство, какой красивой будет ее усыпальница, каким будет сад. Советовался, пытаясь понять, как поступила бы Арджуманд, вернее, что подсказала бы ему. Часто находил ответы на непростые вопросы именно здесь, словно Арджуманд и впрямь подсказывала.

Не было только ответа на вопрос, что делать с сыновьями. Аурангзеб соперничал с Дарой с ранних лет, уже при жизни матери он был более развитым, лучше знал военное дело, был смел и решителен, а еще не по годам мудр. И очень резок и нетерпелив. Набожен до фанатизма, но не столько в самих молитвах или чтении Корана, сколько в заботе о сохранении своей души.

Как изменит его время, каким он станет, если добьется власти? Кто лучше для трона — воинственный, всегда побеждающий в сражениях и соревнованиях Аурангзеб или мягкий, терпимый и добрый Дара?

Джехан понимал, что для Хиндустана полезней младший, но это выглядело бы почти предательством их с Арджуманд стремления вырастить Дару образованным, справедливым и человечным падишахом. Они так старались воспитывать Дару, что меньше обращали внимания на Аурангзеба.

И все же Джехан склонялся к решению назвать наследником Аурангзеба, хотя бы потому, что тот все равно сам возьмет власть после смерти отца, братья могли с ним справиться только все вместе, но они никогда не объединятся. Лучше уж пусть сразу правит, пообещав оставить братьям жизнь взамен непротивления.

Джехангир хотел, но не успел…

Тысячи резчиков по камню трудились, сбивая пальцы, от стука молотков и повизгивания их пил гудела голова, в раскаленном воздухе носилось столько пыли, что можно было задохнуться. Огромные глыбы белого мрамора распиливались на куски и пластины для отделки отдельно, другие каменщики превращали камень в ажурное кружево… Каменные решетки были столь тонкими, что сквозь их кружево проникал солнечный свет, от этого и внутри все казалось призрачным и невесомым.

Огромное сооружение парило в воздухе, словно намереваясь покинуть землю и вознестись в высокое небо. Оно лишь на миг задержалось, чтобы позволить людям еще полюбоваться собой… Зыбкое отражение в воде подчеркивало воздушность этой каменной мечты.

Усыпальница вовсе не выглядела ни гробницей, ни памятником, она парила, она была живой. И теперь от людей зависело, сохранится ли это чудо навечно.

Разбитый вокруг багх — сад — был совершенен. Немыслимое разнообразие деревьев, кустов, цветов питала вода, которую по подземным трубопроводам и каналам подавали из Джамны. Воловьи упряжки без устали возили воду из реки для многочисленных фонтанов и цветников. По задумке Шах-Джехана у самой усыпальницы должны расти цветы, которые Арджуманд так любила, а дальше, к южной стороне парка, напор воды ослабевал, там стояли деревья.

Райский сад вокруг совершенного здания с изящными минаретами… И надписи на воротах подтверждали: здесь вход в рай…

Белый — цвет траура в Индии, но Тадж-Махал белый не только поэтому, однажды, сидя на балконе башни Ясмин, Шах-Джехан показал дочери на другой берег Джамны:

— Вон там будет моя усыпальница. Точно такая же, только черная.

— Ты не хочешь лежать рядом с мамой?! — ахнула девушка.

— Хочу, но не могу. Она в тысячу раз лучше и чище, пусть это будет ее усыпальница.

Самый совершенный в мире комплекс назвали Тадж-Махалом. Говорили, что Тадж — это сокращенное от Мумтаз, падишах ничего не объяснял, это его право…

Он пришел сюда только в сопровождении Джаханары, долго стоял, глядя на отражение Тадж-Махала в воде, поднялся в саму усыпальницу и лежал ничком на саркофаге Арджуманд… Джаханара молча плакала в стороне.