Тадзимас

Конечно, мой нынешний молодой собеседник, нынче ты себя чувствуешь свободным, раскрепощенным, – что, впрочем, не всегда уберегает от примитивной, зауряднейшей, а иногда и омерзительной распущенности – в поступках ли, в словах ли, сказанных на, людях, написанных ли, а то и напечатанных, это теперь делается запросто, нашлись бы средства на издание, появились бы на горизонте щедрые спонсоры, – и опус легко может выйти в свет. В мозгу твоем нет той изощренно составленной отравы – информационной, бытовой, политической, да любой, их все можно свести к одному определению: государственной, – той, которой пичкали всех нас при советском режиме. Травили, но не одолели. Не вышло. Выстояли.

Ты молод, читатель, и полон сил. Почему-то я обращаюсь именно к тебе – может, потому, что меня все чаще расспрашивают вот такие же молодые люди – о моем бурном прошлом.

И я тебе почему-то верю. Чувствую, что – поймешь.

Ведь мы с тобой – современники. Еще – современники. Уже – современники.

Мой теперешний возраст более тяжелой гирькой перевешивает – нет, несравнимо тяжким, чудовищным грузом перетягивает, придавливает, вжимает в сумятицу чисел и цифр, делений и стрелок, пружин и болтов – одну чашу весов. Горькую, гордую чашу судьбы с трудом я поставил на эту вот, в общем-то хрупкую, чашу весов. Но зачем? Не напоказ ведь! Пришлось – испить. И не допита еще она, эта светлая чаша.

Мой теперешний возраст – возглас. Который вырвался прямо сейчас из груди моей. Мой теперешний возраст – воздух. Которым я дышу сейчас. Мой теперешний возраст – дух. Мой теперешний возраст – свет. И нет на него скидок, как не было и на тот мой, молодой возраст. Где – зарождение духа. Где – золотое начало света. Мой возраст – рост. Световой. Светозарный. Духовный. Световые годы мои. Светозарное будущее. – Надеюсь и верю. Духовный завет.

Мой возраст – прост. Пласт. Крест. И – мост. Звезд весть. И – честь. Есть то, что – есть.

Всегда у меня так.

– Это – возраст полыни…

Быть может, и получится у нас диалог. А нет – ну что же, довольствуйся монологом. «Печален будет мой рассказ». Но и – по-своему – радостен.