Таэ эккейр!

Нет, ухо вовсе не торчало мочкой кверху. Она располагалась, где и следует — снизу, маленькая и округлая. А вот то, что Лерметт за нее принял, этакое легкое заострение сверху... ну да, принц был об эльфах наслышан, он читал о них, он неплохо знал по-эльфийски — собственно говоря, именно к эльфам он и направлялся! Но до сих пор ему ни разу не доводилось видеть во плоти ни одного эльфа — а уж тем более уши его разглядывать. Строго говоря, именовать эльфов остроухими значит здорово преувеличивать. Не такие уж эти самые уши, оказывается, и острые. Ухо как ухо. Только на ощупь ну совсем ледяное.

Принц выпустил из пальцев заостренное сверху ухо и медленно сел на пол рядом с телом эльфа. Кончено. Теперь уж наверняка все кончено. Если кого после всяких растираний еще и за ухо крутанули со всей дури, а он даже не вздрогнул... значит, он не может быть живым. Кем бы ни был этот незнакомый эльф, он мертв. Окончательно и бесповоротно мертв.

Все было напрасно...

И тут ресницы окончательно и бесповоротно, по мнению принца, мертвого эльфа дрогнули, он моргнул, открыл огромные, неправдоподобно зеленые глаза и глубоко вздохнул.

— Живой? — ахнул Лерметт. — Все-таки живой?!

Он и сам понимал, что вопрос его звучит глупейшим образом — ведь покойники не моргают и тем более не дышат, даже и эльфы — но ничего не мог с собой поделать. Он ведь уже и надеяться перестал, что ему удастся отогреть замерзшего эльфа. Просто нельзя было не попытаться... а эльф ожил, и от изумления всевозможные глупости так и лезли на язык. Пожалуй, не было на свете такой глупости, которую Лерметт сейчас на радостях не мог бы ляпнуть или сотворить.

— Кто ты такой? — принц продолжал забрасывать эльфа дурацкими вопросами. — Как тебя зовут? Откуда ты здесь взялся? Что ты тут делаешь?

Едва ли он ждал ответа: трудно предположить, что белое, как снег, существо, у которого еще лед со щек не стаял, найдет в себе силы распинаться о своих намерениях и декламировать родословную. Эльф, однако, ответил, хоть и на своем родном наречии — и опять же трудно ожидать, что он сможет изъясняться на любом другом. Нет, если бы Лерметта вытащили из сугроба, а потом, едва одеялом укутав, принялись выспрашивать, навряд ли он сумел бы продемонстрировать знание языков. Навряд ли он и вообще стал бы отвечать. А вот эльф ответил — но только на последний вопрос.

— Таэ керуин, — чуть шевельнулись белые губы; иней на них пошел трещинами.

Таэ керуин. Умираю. Уж столько-то принц по-эльфийски знал. Вместе со значением слова «керуин» память услужливо подсунула принцу картинку из прошлого: вот он, совсем еще мальчишка, сидит, зажав уши, и монотонно долбит ряды эльфийских глаголов, бесконечные и запутанные, как река с притоками и рукавами: керуин, керейн, керойне... как же там дальше... а, вот!

— Эккейр, — невольно вымолвил он. Ты не умрешь. Не успел Лерметт выговорить это слово, как ему стало стыдно, будто за мальчишескую выходку. Нашел когда познаниями выхваляться! И перед кем — перед умирающим! Тем более что едва ли он верно справился с отрицательным будущим временем — кажется, оно не допускало пропуска местоимений... или все же допускало?

Иней на губах эльфа сверкнул в последний раз призраком улыбки и расплылся в капельки воды.

— Эккерейт, — поправил эльф несколько более твердым голосом. — Правдиво... нет, правильно будет — эккерейт. Или — лэн эккейр.

— Запомню, — буркнул Лерметт, чувствуя, как у него горят уши. Справиться с этим простеньким на вид словечком по-эльфийски он даже и не пытался. «Помню» — «алуин», это само собой... а вот как там дальше? «Лейр»? «Лойре»? Нет, единственное, что принц мог бы по этому поводу сказать твердо и без тени сомнений, так это «таэ аллейр» — не помню. Вот не помнит он, которое из времен тут можно применить, и все тут. Будущее ближайшее? Получится, что он это запомнит — но минут на пять, не больше. Будущее расширенное? Это которое объемлет собою тысячелетия? Да не запомнит он на тысячу лет — потому что не проживет столько. Не проживет, и все тут. Поганцы эти эльфы. Нагородили грамматику — обычному человеку не пройти, не проехать. Покуда до нужного слова доберешься, у тебя борода вырастет по пояс. Седая.

— Таэ лайри, — подсказал эльф. Голос его звучал на удивление живо — словно это и не он полчаса назад был безмолвным сверкающим изваянием в пелене кровавой изморози. — У тебя есть что попить? Горячее? Холодно очень.

Принц молча снял с огня дымящийся котелок. Надо же, до чего эльфы быстро в себя приходят. Человек бы на его месте... ну, положим, человек на его месте не выжил бы вовсе.