Таежная кровь

Сразу за избой – «печка». Это образное выражение среди местных охотников: «Идешь в гору, как на печку лезешь». Значит, и у него так же. Пошел в крутой перевал. Это самый удобный ход на хребет, проверенный им за долгие годы. Пусть круто, тяжело, убродно (снег на пол-ичига). Но зато потом, наверху, места – «хоть боком катись», то есть ровные. Может попадутся небольшие увальчики, невысокие колки, пологие гривки. А на них – каменистые россыпи, курумники, обширные, длинные ветровалы да скальные прижимы. Соболю – дом родной. Почему и тянется его путик в те заветные места, через крутобокий хребет, в изрезанную временем, ветрами, водой вершину Красного ключа – норовистого, труднопроходимого притока красавицы реки Шинды.

А вот и первая кулемка. В паре сотен метров от зимовья. Как всегда – пустая. Будто закон матери-природы: срубишь ловушку в «окне» – будешь всю жизнь кушать сухари. «Окно» в понятии любого соболятника понимается как неходовое место для соболя.

Каждый охотник, даже начинающий, со временем понимает, что любой зверь в тайге живет на своей, порой отвоеванной кровью, территории и ходит по определенным местам. Не так: куда захотел, туда и побежал. А именно от дупла до россыпи, ветровала, на кормежку, на следующее место отдыха. За определенное время, оббегая свою вотчину. Почему и ходит как бы по кругу, одному ему известными тропками.

К примеру, вышел молодой, неопытный, начинающий охотник в тайгу, захотел провести свой путик. Идет по отличным собольим местам. Здесь – россыпи, завалы, кедрач стоит в два обхвата, да частый, кормовой. Кажется, чем не место для ловушки? А вон и соболья стежка: прошел аскыр под гору. Надо здесь срубить кулемку или поставить капкан. И удача будет на сто процентов!

Задумал – сделал. Наколотил жердей как надо. Или хатку сложил. На прикорм повесил половину рябчика. Даже следы свои припорошил. А сам уже лелеет, холит приятные мысли. Думает, когда придет, а там – козак (высший сорт соболя) попался. Черный, с проседью, здоровый, как лиса. И уже дома перед мужиками может похвалиться. Жена ждет обещанного аскыра на шапку. А за это все ночь жарко целовать будет… Прошла неделя. Побежал охотник на свое заветное место. Чешет лыжами, только пар из-под шапки валит. По дороге думает, на какую правилку шкурку садить. Добежал до капкана, а он – пустой.

Нет соболя, не попался. Почему? Вот вроде и следы есть. Проходил аскыр рядом, в десяти шагах. Но не заглянул почему-то «на огонек». Досадно, но ладно. Думает, в следующий раз фарт будет. Но и в другой день – тоже самое. Не ловится соболь, да и только. И на третий раз, на пятый… И мужики начинают посмеиваться, вроде «тебе на помойках по банкам стрелять». И жена из тайги встречает не с пирожками, а с веселкой. Да и спать ложится отдельно. Вот и второй год наступил. За ним третий…

А соболь в эту ловушку так и не ловится. Да вообще никогда не попадется. Потому что это место пустое, «окно» называется. Да, ходит здесь соболь. Но – на проход, мимо. Просто он здесь не кормится. Стоит только посмотреть по следам: и прыжки шире, и путь прямой. Значит, идет, не останавливаясь, до определенного места. Так что здесь ты его «пряниками с медом» не заманишь, как ни старайся. Здесь зверек не попадется. Поэтому, прежде чем поставить капкан или ловушку, надо знать, где ставить или рубить.

Известны случай, как опытные промысловики-соболятники по этой причине бросали целые путики или переносили их на некоторое расстояние в сторону. И результат был другим.

Топу опыт пришел с годами, когда «ноги набил да ума нагрузил». Однажды понял, что да как, но времени прошло много, путик был проложен дальний, на удобном ходу. А переделывать работу не хотелось. Так и стоят они, древние ловушки, как часовые… Редко когда попадется пышнохвостая белка да залезет под давок изголодавшийся колонок. Зимой в кулему соболь не лезет: слишком явно видна устрашающая пасть. Здесь хитрого аскыра надо ловить на капкан или низовую ловушку, которые сделаны у него там, за перевалом, где соболиная вотчина.

Идет Топ туда, в собольи края. Лезет в гору, поднимается на хребет. Шаг за шагом, метр за метром. От кулемы до кулемы расстояние в двести метров. У каждой остановится, чтобы перевести дыхание на пару минут. За плечами котомка с грузом: продукты, капканы, прикорм, фонарик и прочая мелочь. Хоть и немного, но всегда на выход набирается до пятнадцати килограммов. Да если учесть, что снег на хребте глубже, можно понять, что с каждым шагом лыжи продвигаются медленнее.

Там внизу, за спиной, в логу, его прошлая лыжня была видна хорошо, легко прикрыта десятисантиметровым снегом. Здесь, на полгоры, старый след лыжни слился в одну сплошную канавку. Однако под лыжами все равно твердь, идти гораздо легче, чем по целику. На лыжи осыпается пухляк. Пушистый снег едва не засыпается в ичиги.