Таежная кровь

Таким образом, между человеком и зверем установился некий негласный договор: Топ не трогал медведя, а тот не пакостил в избе. И Топ, в благодарность за миролюбивое сосуществование, угощал зверя разным лакомством. В пустое чрево огромного поваленного кедра клал либо горсть сухарей, перемешанных с сахаром, либо несколько конфет. А однажды специально для своего «лохматого друга» принес старое, несколько подпортившееся повидло. Литровую банку. Намазал вареньем заломленный ощеп – доску от старого сгнившего пня – да опять же запихал угощение в дупло.

Повидло медведю очень понравилось. Ощеп был изгрызен и пережеван медвежьими зубами в труху. А потом «выдан» на обозрение в переработанном виде. Вот тогда отношения двух исконных врагов на какое-то время приобрели спокойный характер. И длились пару лет. А закончиться могли неизвестно чем.

Топ понимал, что прикормил зверя зря. В дикой природе союз двух врагов ни к чему хорошему не приводит. Все равно когда-то наступит время, которое обозначит их полярность. Возможно, будет голодный год. Или тяжелая, затяжная осень. Это заставит зверя встать на разбойничий путь. Голод часто делает друзей врагами, даже людей. Не посчитается косолапый с его добротой, забудет про угощения. И в лучшем случае залезет в зимовье. Если не через дверь, так сделает подкоп. Может запросто подкараулить, когда Топ в какой-то ненастный день поздней осени припозднится, будет возвращаться на избу без собаки. Медведь давно изучил все его привычки. Знает, откуда Топ приходит, куда идет за водой, дровами. Даже может устроить западню на нарах. Потом, оставшись без головы, думай, кто виноват?!

Но пока бояться нечего. Весна – пора благодатная, корма любому зверю предостаточно. Все сыты, довольны, почему и степенны. Об этом говорят следы как копытных, так и босоногих. Медведь ходит вразвалочку, не торопясь, широко, раскористо. Видно, имеет большой запас жира с зимы. А сейчас тем более проблем с пищей нет. Налились соком корешки, проклюнулась молодая трава, мыши начали плодиться. Значит, подходить к избе можно смело. Как к себе домой.

Почему «как»? Да потому, что Топ знает закон, что в тайге он далеко не хозяин, а временный гость. В лесу собственными могут быть только свои штаны. Да и то пока они на тебе. Не стоит надеяться, что завтра все будет так, как сегодня. Никто не даст гарантии, что на твоем лабазе будут целы продукты, или соболя, что попался в твою ловушку, не сорвет росомаха. В тайге ничто не бывает постоянным.

Чем ближе Топ подходил к зимовью, тем больше замедлял шаг. На прилавке, около избушки, «нет живого места». Все утоптано медвежьими следами. Но не ясными, как на глине или взрыхленной земле. А какими-то непонятными, как «мягкий, набитый» след соболя на сбежке. Маленькие, большие, длинные, короткие тропки. На открытых местах, кажется, зверь катался на спине. Возможно, начал линять и выбивал из шкуры старую шерсть. По размерам «босых ног» зверя ясно, что здесь живет старый хозяин. Его друг, которого Топ прикормил в старой кедровой колодине.

В этом году зверь тоже ждет, когда человек придет и принесет что-то сладкое и вкусное. Вполне возможно, что зверь уже услышал приближение человека и теперь на некотором уважительном расстоянии чувствует и слушает знакомые шаги.

Как это бывало ни раз, заслышав Топа, медведь с шумом уходил в скалы. Давая о себе знать: нарочито срывал на осыпи камень, хрустел сучками, валил сушину. Иногда даже негромко стонал. В общем, не таился. Как будто приветствовал человека: «А, это ты… Ну, здорово. С твоей избой все нормально, я за ней следил. Принес мед, что обещал? Положи в колодину, я потом, ночью, заберу». Или еще что-то в этом роде.

Но сегодня было все по-другому. Не так, как обычно. Никто не уходил в гору, не стонал и не швырял камни по россыпи. Присутствие зверя исходило от… избы. Какой-то непонятный, негромкий металлический звук. Может, зверь лапами бил по жестяной печке. Или грыз кастрюлю. Что, в общем-то, равнозначно: медведь залез в зимовье.

Его предположения подтвердились, как только Топ подошел на близкое расстояние к избе. С небольшой горки хорошо видно притулившееся, спрятанное в пихтаче зимовье. И – «порядок» на поляне, перед сенями, который можно сравнить с очередным переездом, когда хозяева, в суматохе выкидывают на улицу старые ненужные вещи.

Сравнение было достаточно верным, точнее не придумаешь. Вся хозяйственная утварь, что Топ принес в зимовье за последние два года, валялась под открытым небом. Некоторые вещи, такие как спальник, можно было различить лишь по полосатому окрасу рваных кусков да «ватной перенове» на зеленой траве. То тут, то там валялись еще какие-то необходимые в промысловой жизни железяки. Топ не стал долго присматриваться.