Таежная одиссея

Мы молчали. В котелке булькала похлебка. По долине пронесся легкий порыв предутреннего ветра. На какое-то время темнота как бы сгустилась, вспыхнули в последний раз звезды и начали постепенно таять. Наступал рассвет, а с ним холодный зимний день.

Мы тронулись в путь, как только стал различим след. Наши надежды на то, что рысь находится где-то близко, не оправдались, как и Димкины предположения об образе жизни зверя при достатке еды. В Заячьем ключе пищи было сколько угодно, но рысь почему-то отправилась бродяжничать. Мы шагали за ней километр за километром, а собаки все еще не проявляли особого интереса к следу. После полудня пришлось увеличить темп, и началась настоящая гонка. Где-то далеко остался и Заячий и Большой ключи, а мы все дальше и дальше уходили на запад в неизвестные дикие места. Заросшие распадки сменяли крутые сопки, хребты; мы проходили под нависшими скалами, опускались в долины, а рысь все шла и шла. Только к вечеру мы наконец стронули ее с лежки и собаки натянули поводки.

— Ах, черт! — ругался Сузев. — Нехорошо как все получилось… Сейчас с перепугу начнет махать…

Мы прошли по свежим следам еще километра два и остановились с наступлением темноты. С трудом нашли свободную от валежника и зарослей площадку и разбили бивак.

— Если завтра ее не догоним, что будем делать, братцы? — спросил Димка.

— Послезавтра начнем догонять, — как само собой разумеющееся, ответил Сузев.

— А есть что будем?!

— На пятидневку хватит!

Мы разложили продукты, прикинули — дня на три должно хватить.

— Вообще с первой кошкой нам просто повезло, — говорил Димка за чаем. — Эта поумней попалась… Так она нас и в Сибирь может завести. А?

— Обратно далеко топать, — прихлебывая чай с крышки котелка, заметил Сузев.

— Не-е, я обратно не пойду! Останусь у какой-нибудь сибирячки.

— Кому ты такой дикий нужен…

— Нужен… — ответил Димка и вдруг запел:

Я встретил вас, и все былое…

У Димки был чистый и сильный баритон. Пел он свободно, легко, и ночной зимний лес звоном промерзших ветвей аккомпанировал ему. Подхваченные горячим воздухом, далеко к вершинам деревьев летели искры. Мы лежали на еловых подстилках, грелись теплом костра и совсем не думали ни о сегодняшних, ни о завтрашних километрах пути. Ноги немного побаливали, но впереди была еще целая ночь.

К утру потеплело и пошел редкий снег. Он обеспокоил нас, и мы поспешно начали собираться в путь. В случае снегопада наши труды могли оказаться напрасными — пороша замела бы следы.

Продолжив погоню, мы, рассматривая следы, немного успокоились. Хотя рысь и была потревожена нашим присутствием, но еще не чувствовала преследования и ночью занималась охотой. Она потеряла много времени в поисках добычи, но восход солнца застал ее с пустым желудком. Только случайно найденная мышь стала ее жертвой. Зверь кружил по верховью ключа, придерживаясь глухих, темных урочищ. Рысь не делает петель, скидок, и все же по характеру выбираемых ею мест можно было догадаться, что она ищет место для дневки. Так оно и случилось. В глубоком ущелье, где сопки нависли над многоярусными террасами, собаки рванулись вперед. След уходил вверх, и если хищница легко взобралась на высоту, то нам это не удалось. Рысь услышала нас и ушла с лежки. На этот раз она поняла, что ее преследуют, и стала уходить крупным, размашистым шагом. За время, потраченное нами на террасах, она успела уйти далеко.

Все, на что были способны наши легкие и ноги, мы отдали этой погоне. Были минуты, когда казалось, что вот-вот упадешь, но пришло второе дыхание и бежать стало легче. К середине дня мы окончательно потеряли ориентировку и только догадывались о своем местонахождении. Рысь сменила направление бега и теперь уходила на юг. Не останавливаясь, она пыталась охотиться, и ей удалось поймать еще одну мышь. Этого, конечно, для нее было мало, но признаков усталости зверя мы не видели. Рысь по-прежнему держалась на почтительном расстоянии. Мы начали опасаться, что так и не сможем приблизиться к ней и конец продуктов вынудит нас повернуть обратно. Начавшийся утром снег постепенно прекратился — теперь можно было не бояться потерять след, но мы не ослабили взятого нами темпа и перед наступлением темноты, очевидно, подошли к зверю очень близко.

Выбирая место для ночлега, Сузев вспугнул табунок рябчиков и трижды выстрелил по нему из винтовки. Димка и я с удивлением посмотрели на него.

— Раз на то пошло — пусть все разбежится… Ну, чтобы ода ничего не поймала, — пояснил он, показывая на след.

К третьей ночевке в тайге нам уже не хотелось петь. Все тело налилось усталостью, сделалось тяжелым.

— Завтра нужно спускать собак, — сказал Димка, доставая продукты для ужина, — Возьмем или не возьмем ее, а на обратный путь харч надо.

Сварив суп, высушив обувь и накормив овсянкой собак, мы, прижавшись друг к другу, легли спать. Несмотря на усталость, сон наш был беспокойным: за ночь раз пять приходилось подниматься к огню, и утром все встали осунувшимися и невыспавшимися.