Таежная одиссея.

Подобно спущенным стрелам метнулись освобожденные от поводков собаки. Не ожидавшая нападения, рысь не успела оторваться от них. Спасаясь, она вылетела из ельника и метров через двести прыгнула на приваленное к скале дерево. Наконец пригодились сделанные нами петли. Я прикрепил их к шесту и пошел навстречу зверю. На противоположной стороне стоял Димка — без куртки, с широко расставленными ногами, он держал рогатку. Рысь ударила лапой по меньшей внутренней петле, и в то же мгновение я бросил на нее остальные петли. Трос большой петли затянул голову и лапу зверя, рысь рванулась и, сорвавшись с дерева, повисла в воздухе. Под тяжестью ее тела шест заскользил вниз по стволу, но удержался на сучках. Рыси удалось выдернуть лапу. Это ее и погубило. Петля намертво стянула хищнице шею, и она задергалась в конвульсиях. Все было кончено за десять минут. Мы даже испугались, что рысь задохнулась, но, к нашему облегчению, она ожила.

Часы показывали половину девятого, когда мы вышли на берег Б. Уссурки и в изнеможении опустились возле оставленных лыж.

— Пропал Новый год!— с досадой сказал Димка, растирая затекшее плечо.

— Может, пойдем к старику?

— И клетку у него делать из-за одной ночи..? Да и выпить у него, наверное, нет,—добавил он.

— И мексиканки, наверное, уже поджидают,— не удержался я.

— Да, все нехорошо...

Идти на лыжах и тащить на плечах рысь стало совсем невозможно. Груз раскачивался и валил нас с ног.

— Какого черта мы ее прем на себе, как принцессу?!—возмутился Димка.—Пусть волочится!

Их охотничьих лыж получились отличные санки. На концах лыж мы провертели ножом дырки и из остатков вязочного материала и полосы одеяла соорудили упряжь для собак.

— Хо-хо!— обрадовался Димка.— Я буду сегодня пить медовуху и танцевать индейский танец!

— А клетку?

— Елки-палки... забыл! А что, если посадить их вместе?.. Нет, рискованно: шут их знает, как они живут между собой — вдруг начнут грызть друг друга... К черту клетку! Бежим прямо в деревню — там что-нибудь придумаем.

До полуночи оставалось три часа и двадцать пять километров пути. Собаки легко стронули с места свою поклажу, и мы побежали за ними следом. На зимовье свернули только затем, чтобы сменить лыжи на нарты. В половине двенадцатого ночи мы взбирались на берег возле Мельничного, а еще через десять минут открыли дверь в дом Аянки.

У него уже собрались гости.

— Дима Моргун пришел!— всплеснула руками хлопотавшая возле плиты Ульга.

Мы втащили завернутую в одеяло рысь и бросили на пол.

— Что это?— удивленно спросила Ульга. Из комнаты вышла русская женщина с девочкой лет восьми.

— Новогодний подарок принес, невеста,— сказал Димка.

Женщины с любопытством подошли ближе. Моргунов сдернул одеяло, и они с криком отпрянули в сторону. На них сумасшедшими глазами смотрела с пола рысь.

6

— У тебя короткая память!— резко сказал Моргунов и отвернулся к окну,

Сузев молчал, наклонив голову. Мы сидели за столом в доме Аянки и обсуждали кандидатуры тигроловов. Разрешение на отлов тигров было получено, и нам предстояло послать кому-то приглашение. Перед столь редкой и ответственной охотой в Сузеве заговорил дух осторожного хозяйственника. Он предложил вызвать трех человек, опасаясь, что с меньшим числом людей мы не справимся, и Моргунов со всей страстью восстал против этого. У него возмутилось самолюбие тем недоверием, которое выразил Сузев по отношению к нам.

— Вызвать одного Игната Трофимова, пятым взять Степана Селедкова — охотник он добрый.

— Кого?— переспросил Сузев.

— Того, кто кормил тебя!— рявкнул Димка.

— Дмитрий, но тигр-то не рысь!— попытался возразить Сузев.

— Ты что, боишься?

— Я ничего не боюсь!— вспыхнул Сузев.— Мы упустим тигров!

— Не упустим,— спокойно произнес Моргунов, положив руки на стол.

Сузев посмотрел на них и тяжело вздохнул,

— Ну, смотри: упустим — шкуру с тебя содрать будет мало!— сдался он.

— Все правильно: валяй, вызывай Вострецово и Островной,— миролюбиво сказал Моргунов.— Степану нужно дать заработать — сам видел, как живет человек. А насчет того, что упустим, не волнуйся... Трофимов, Сузев — одни имена чего стоят!— польстил он Сузеву.

На связь с Вострецовом и Островным ушло едва ли не полдня. К счастью, Трофимов оказался в деревне, и хотя поговорить с ним не удалось — телефонограмму пообещали доставить ему незамедлительно. С Селедковым мы разговаривали; Островной не долго было пробежать из конца в конец—и скоро в трубке мы услышали голос Степана. Он обрадовался нашему предложению и без колебания готов был тотчас же отправиться к нам. Мы сказали, чтобы он подождал Трофимова, который должен зайти за ним по пути из Вострецово.

— Привет Полине и скворцам!—кричали мы в трубку.

— Спасибо, спасибо,— гудел измененный расстоянием голос Селедкова.

На следующий день мы перевезли из зимовья рысей, дичь и весь наш скарб. Часть мяса сдали, часть отдали Аянке, на попечение которого оставляли рысей. Поздно вечером, когда все собрались уже спать, в дверь дома постучали. Проделав за день семидесятипятикилометровый путь, к нам пришли Трофимов и Селедков. Шумные приветствия, расспросы— и мы засиделись за полночь.