Таежная полиция

– При подземном выщелачивании месторождение руды вскрывается системой скважин, располагаемых в плане рядами, многоугольниками, кольцами. В скважины подают растворитель, который, фильтруясь по пласту, выщелачивает полезные компоненты. Раствор, насыщенный соединениями урана, откачивается на поверхность через другие скважины.

– И что? Ядерную бомбу прямо здесь можно сделать?

– Да нет, что вы! Какая бомба! Чисто коммерческая ценность. Уран только что при изготовлении пищевых добавок не применяется. Это и декоративное, так называемое «урановое» стекло, керамические глазури, сплавы для изготовления мощных магнитострикционных материалов. Да мало ли! Но здесь, я думаю, не мелочатся. Я думаю, что обедненный уран здесь не обогащают, слишком сложно и энергоемко. Его в таком виде продают.

– И кто его покупает? Для чего он нужен?

– В авиационной промышленности, например, – усмехнулся Василий. – В каждом самолете «Боинг-747», к вашему сведению, содержится тысяча пятьсот килограммов обедненного урана. В основном это рулевые поверхности. А вообще он применяется в высокоскоростных роторах гироскопов, больших маховиках, как балласт в космических спускаемых аппаратах и гоночных яхтах, болидах «Формулы 1». В военном производстве тоже, если это вас интересует. Обедненный уран используется для изготовления сердечников для бронебойных снарядов, причем еще со Второй мировой войны. Это сплавы типа «Стабилла». Думаю, что отсюда обедненный уран гонят через Китай в Корею, а может, и китайские фирмы покупают тоже.

– Значит, чисто рабский труд? – пробормотал Гуров. – Странно, я всегда считал, что на таких сложных работах, где нужен квалифицированный труд…

– Нет, тут работают добровольно, – с горечью возразил Василий. – Немногие догадываются, что контракты заканчиваются ямой для трупов где-нибудь в дальнем конце территории. А кто догадывается, то попадает туда раньше срока.

– Понятно, – ответил Гуров, поднимаясь на ноги и осматривая помещение. – Значит, меня к вам бросили, потому что моя песенка спета. Расскажете вы мне, не расскажете – значения это для них уже не имеет. Надо бежать отсюда, пока они не очухались.

– Отсюда не убежишь…

– А вы пробовали?

– А почему я, по-вашему, тут лежу в таком виде? – горько усмехнулся Василий.

– Вот что, браток, – присел Гуров к раненому. – Обещай мне, что ты не умрешь! Цепляйся за жизнь из последних сил, как можешь цепляйся. И как не можешь тоже. Ври, убеждай, истерику закатывай, но сделай все, чтобы тебя не прикончили. Ты же, как я погляжу, ценный специалист для них. Вот и играй на этом. Наплюй на самолюбие, валяйся в ногах, вымаливай жизнь, хоть собачью, но жизнь. Они могут поверить. Говори, что будешь работать, как раб будешь, только бы не убивали. А я сбегу, не волнуйся. И тогда мы эту лавочку прикроем. А если не смогу, то все равно им скоро конец, поверь мне. Несколько дней продержись, Вася, прошу тебя!

Гуров говорил так горячо, что в глазах раненого инженера появилась надежда. Выхода было два. Либо попробовать сейчас, либо потом. Что будет потом, Гуров ждать не хотел, потому что не верил, что оно ему чего-то сулит. Сыщик подошел к окну и осмотрел решетку. Никто отсюда бежать не пробовал, потому решеткой давно никто из охраны не занимался. Решеточка-то не очень надежная. Собственно, два горизонтальных прута вмурованы в кладку, и их не вывернуть. А вот два вертикальных приварили уже потом, когда стена с оконным проемом была построена. Эти два прута просто прихватили сваркой, чтобы человек не смог пролезть или согнуть решетку.

Гуров подергал один вертикальный прут. Потом он встал ногами на подоконник, взялся за верхний конец прута и повалился всем телом назад. Девяносто с лишним килограммов веса подействовали. Верхний стык сварки лопнул, и прут стал сгибаться. Еще несколько рывков, и нижний стык звонко лопнул. Гуров не удержался и свалился прямо на кучу матрацев.

Вот он, верхний конец! Как раз то, что и надо, немного сплющенный, с острым оплавленным краем. Гуров подошел к двери. Обита железом она была кустарно и очень давно. Постучав по железу, он понял, что это то, чего он и ожидал. Мощный огромный замок, которым запиралась дверь, не мог вместиться в ее толщину. Под железом была пустота. А это означало, что, отогнув лист, можно добраться до запирающего механизма. Гурову удалось подцепить край листа, который был чуть загнут на торец дверного полотна. Несколько усилий, и гвозди стали выходить. Гуров несколько раз останавливал работу и прислушивался к звукам в коридоре. Скорее всего, там никого не было.

Логика подсказывала, что его не тронут до тех пор, пока местная охрана не убедится, что в окрестной тайге нет других незваных гостей. Значит, соберут максимум сил и будут все прочесывать. Хотя бы до конца дня они будут заниматься этим. И только потом будет решаться судьба Гурова. Об этом говорил и поверхностный допрос, который ему устроили.

Наконец лист был отогнут достаточно. Гуров сунул конец штыря в отверстие квадратного сечения и стал поворачивать. Замок чувствительно и глухо щелкнул дважды. Дверь была открыта.