Таёжные были

20 октября прошёл слёт охотников в районном центре в конторе коопзверопромхоза, и все таёжные охотники уже готовились к предстоящему промыслу. Студенты, приехавшие из Москвы на практику, тоже были заняты сборами. На общих условиях заключили договоры на добычу соболя, норки и прочей попутной пушной мелочи. По окончании этого мероприятия все практиканты, в том числе и я с моим новым напарником Мишей, были распределены по участкам этого промыслового хозяйства, занимавшего почти третью часть территории района. Мои прежние сотоварищи по промыслу маральего корня и кедрового ореха, Игорь с Володей, выбрали самостоятельно участки по своему усмотрению. Володя нашёл общий язык с одним из опытнейших и знатных промысловиков на всю округу, и тот согласился взять его в ученики. Игорю достался глухой таёжный посёлочек, где ему отвели свой участок. Миша приехал на место практики позднее нашей троицы и практиковался до этого в другой компании на других участках. Встретились с ним уже в конторе во время мероприятия и как-то так, между прочим, определились с вариантом совместного охотничьего промысла в одном далёком зимовье. Об этом урочище рассказывал мне ещё накануне начальник участка Ермолин. Видимо, запал в душу его рассказ о тех местах, богатых зверем и птицей. О чём я с Мишей и поделился. Его глаза также загорелись азартом. На том и порешили – едем вместе.

Когда собирались и закупали у Ермолина продукты и снаряжение, он между делом поведал нам, что в коопзверопромхозе, как и в другой любой конторе, всё-таки приоритет отдавали штатным, опытным людям, которые гарантированно дадут план. Но каждый год приезжали практиканты, и руководство обязано было обеспечить их фронтом работы. Всякие попадались, но в основном ребята неплохие, увлечённые, готовые к всяким лишениям. Тем не менее, штатные охотники редко соглашались на обучение студентов: не хотели брать на себя лишнюю обузу, боялись, что отвлекать их будет эта неприспособленная молодёжь. Не верили в студентов, мол, поживут от силы месяц в тайге да и сбегут обратно к себе «в столицы». Сам он тоже не в восторге был оттого, что снова ему на участок дали студентов. Откровенно сказал, что ответственность за нас немалая, а условия такие же, как и для опытных штатных промысловиков… Сможем ли мы хоть пятую часть плана сдать? А главное – парни молодые, «необстрелянные», без навыков и одни в тайге, сами по себе, без подстраховки. Вот и болит у него душа за всех, а ничего не изменишь – приказ. К тому же участки не ближние.

Но закончил ободряюще:

– А у вас, вроде, настрой хороший. Похоже, вы парни серьёзные, с толком собираетесь, интересуетесь всем. Верю, что у вас получится. Ну, дай Бог!

От таёжного посёлка Бийка до зимовья, где нам предстояло промышлять, было примерно тридцать километров, если учесть все зигзаги и неровности. Но дороги туда мало-мальской, как я потом понял, не было – было направление в виде колеи, проделанной несколько лет назад гусеничным трелёвочным трактором, она так и называлась – Тракторная. Похоже, не было особой нужды в этой дороге – ни конной тропы не набито, ни даже человеческого следа рядом не видно. Со слов Ермолина, зимовье это было построено сравнительно недавно для сборщиков клюквы и стояло оно где-то на краю болота. Вот до него-то и лежал наш путь.

Повёз нас сам Ермолин на своём гусеничном тракторе ДТ-75. В тележку загрузили скарб, кое-какие материалы, продукты, собак. И мы – будущие добытчики – залезли. Тронулись. Чуть более часа ехали по насыпной гравийке: трактор весело лязгал гусеницами на пятой передаче. Но вот свернули на грязную, с большими лужами, разбитую когда-то трелёвочными тракторами, предназначенную только для них, дорогу. Хотя дорогой её назвать можно было условно, точнее было бы сказать: впереди простиралась цепочка котлованов непонятной глубины, заполненных грязной жижей. Трактор, выныривая из одного котлована, тут же утопал в следующем; телегу болтало из стороны в сторону, порой гусеницы трактора, полностью утопавшие в луже, взбурлив отстоявшуюся жижу, выталкивали её за края, образуя целые водопады по обочинам. Так продолжалось около часа; ползли совсем медленно. Мы уже счёт времени потеряли, и нам казалось, что едем целую вечность. Подумалось: такая дорога всякую романтику мигом отобьёт. Постепенно к тряске привыкли, крепко держась одной рукой за борт, другой придерживая собаку за ошейник. И уже стало казаться, будто мы плывём на огромной лодке и нас ритмично качает на волнах. И, если бы не беспокойство о собаках, можно было бы и вздремнуть. О, бедные собаки!.. Каково было им! Глаза чуть ли не на выкате, языки почти на полу, слюна бежит… Но отпустить их своим ходом мы не решались: молодые, неопытные, могут повернуть назад. Некоторые вещички развязались и метались по телеге от борта к борту, но ловить их было опасно: можно и самому вылететь за борт.