Таёжные были

Одна из молодых сук, почти полностью белой масти с небольшими чёрными отметинами на мордочке и боках, по кличке Лада принадлежала Володе, самому младшему из нашей троицы – ему исполнилось двадцать лет. Он был родом из недалёких подмосковных Шатурских мест, знаменитых своими лесами и болотами, богатыми разнообразной дичью. Страсть охотничья в нём горела так, что для выхода этой энергии более подходящего места, чем горно-алтайская тайга, трудно было найти. Особенности тех мест, где он вырос, научили его многому. Несмотря на молодость, за его плечами уже был солидный охотничий опыт. В нём усматривалась какая-то мужицкая удалая, бесшабашная хватка. Темноглазый и чернобровый. Такие же тёмные курчавые волосы спадали к шее и вискам небольшими колечками, а на лбу красовались озорной вьющейся чёлочкой, как у казака – ему не хватало кубанки, озорно сдвинутой набекрень. Да и штаны с лампасами и шашкой на боку ему точно бы подошли. Так и хотелось спросить, нет ли у него в роду казаков. Володя имел привычку выпячивать толстые мясистые губы вперёд, создавая впечатление, что очень чем-то озабочен. А может быть, в самом деле, так и было. Наверное, с детства осталась привычка. Можно сказать, что и его добрая улыбка тоже обезоруживала и вызывала симпатию, чем он иногда и пользовался, выпрашивая у однокурсников, особенно у девчонок, конспект по какому-то пропущенному занятию. Как известно, наш народ умеет тонко подмечать некоторые черты характера – вот и в нашей группе с чьей-то лёгкой руки Владимир заполучил прозвище «Матёрый». На первый взгляд казалось, что совсем не вяжется к нему это прозвище. Я уже не мог припомнить, по какому поводу и когда это произошло, но этот «титул» крепко прилип к нему, видимо, всё-таки оказался очень метким и судьбоносным. Сам хозяин вновь обретённого прозвища не возражал, даже делал вид, что ему безразлично. Но иногда, заслышав от кого-то из однокурсников оклик «Матёрый», расплывался в нескрываемой довольной улыбке – ему льстило такое обращение. Но на книжного романтика он не тянул и особого интеллекта не выказывал. В каких-то студенческих спорах почти не участвовал. О таких людях говорят: был себе на уме. Теория – это не его конёк. Его больше увлекала практическая сторона дела, и страсть к приключениям не была ему чуждой.

О себе могу сказать лишь одно: находясь по возрастной иерархии в серёдке, я олицетворял, наверное, истинную «золотую середину» меж двумя своими спутниками и внешне, и по характеру, играя роль некоторого баланса между немного горячим, слегка бесшабашным Володей и чересчур уравновешенным и мудрым Игорем. В отличие от моих товарищей, мне «посчастливилось» уже почти сутки протрястись в поезде из Ульяновска до Москвы. В течение полуторамесячных каникул, проведённых дома у родителей, меня не покидали мысли о предстоящей практике, отчего я, наверное, получил мощный заряд энтузиазма. Так что, вряд ли какое бы то ни было обстоятельство могло меня огорчить. До поступления в этот техникум я уже испытал горечь неудачи от провала в институт годом раньше. После службы на флоте пытался осуществить свою мечту стать охотоведом, но за три года знания притупились – первый же вступительный экзамен по физике в Кировском сельхозинституте с позором был провален (до сих пор не могу понять, зачем будущему охотоведу закон Бойля-Мариотта, оказавшийся в том злополучном билете?). Но отсвоей мечты не отступился, искал другие возможности, готовился. И на следующий год удача мне улыбнулась, пусть рангом и пониже, зато приближала к мечте. Небольшой опыт следопыта имел, но серьёзных охотничьих навыков у меня практически было мало – так, баловство до службы. Зато книг об охоте прочитал уже достаточно, в теории знал многое. Впервые настоящее легальное охотничье ружьё купил здесь, в Москве, перед отъездом. Собаку приобрёл здесь же, недалеко от Сходни, – семь месяцев назад вместе с Володей мы выбрали по щенку у известного в местных кругах заводчика лаек, взрастили их на студенческих харчах, дав им первоначально физическую крепость и выносливость, тщательно выгуливая в соседних лесных окрестностях. Свою лайку назвал Аза – чем-то она мне напоминала цыганочку. В отличие от своей сестры Лады, Аза была почти вся чёрная. Лишь белое пятно на груди в виде треугольника да белые «тапочки» на всех лапах.

2

Позади трое суток нудного, надоевшего мелькания придорожного пейзажа, первое время радовавшего своей новизной и быстрой переменой. Как и многие другие пассажиры любого поезда, каждый из нас подолгу неотрывно смотрел в окно на проскакивающие мимо электрические столбы, деревья, дома и полустанки, поля и реки и прочее, прочее, прочее… Пока глаза не уставали. За таким занятием, как правило, незаметно пролетало время и ни о чём не думалось. Мимо пролетали города и веси, меняли друг друга районы и целые области нашей необъятной страны.