Таёжные походы. Рассказы. Часть 1 (СИ)

Недалеко, под высоким берегом шумела река, и то тут, то там всплескивала рыба, выпрыгивая из воды и падая назад. Луна на темно-синем, почти черном небе, с видимыми крупными звездами, прошла половину полукруга и светила навстречу ползущему человеку, оставляя на бегущей черной воде широкую серебристую дорожку, которую изредка взрывали своим прыжком-полетом, отблескивающие синей сталью, изогнувшиеся рыбины.

Метров через двадцать, человек снова затих, уронив голову на руки, отдыхая. Его сознание работало только в одну сторону: "Надо доползти до рассвета до речного берега... Иначе смерть...Надо доползти..."

И это многократно повторенное "надо" заставляло его раз за разом поднимать голову и, преодолевая боль, тошноту и головокружение, ползти вперед к цели...

В очередной раз после забытья он резко поднял голову и увидел освещенный луной силуэт волка, отскочившего в куст, его глаза, блеснувшие в полутьме двойным зеленоватым огоньком. Страх сковал мышцы человека, озноб прекратился, и стало жарко...

"Неужели, волки, - прошептал Артур, и мысли, одна страшнее другой. понеслись в голове. - Набросятся, порвут... Я не смогу отбиться, если их много..."

"Санитары, - почему-то всплыло в голове, и испуг вдруг перешел в озлобление. На время он забыл о боли в ноге. Не отрывая взгляда от насторожившегося зверя, человек осторожно снял с плеча ружье, прикрыв его туловищем, дрожа от нетерпения, достал из нагрудного кармана заряд с картечью, вложил в ствол и, стараясь не шуметь, закрыл затвор. Потом, не отводя взгляда от стоящего в двадцати метрах насторожившегося зверя, он большим пальцем медленно взвел курок...

Услышав щелчок, зверь подпрыгнул, почуяв недоброе. Человек плавно поднял туловище, затем так же плавно, но быстро приложил ружье к плечу и выстрелил. Волк видел вспышку пламени, слышал гром выстрела, и одновременно, в грудь и в бок ударило несколько картечи, сбив его с ног. Теряя сознание, зверь высоко подпрыгнул и с предсмертным воплем-воем метнулся в чащу. Сделав несколько громадных прыжков, он рухнул в куст багульника. По телу прошла предсмертная дрожь, передние лапы несколько раз дернулись, и неосторожный волк умер.

Артур ругался, матерился вслух, и стучал кулаком по земле, почти ликуя: - Нет! Мать вашу так! Я не бессловесная и покорная жертва! И не нуждаюсь в ваших санитарах, чудовищные лицемеры, кабинетные охотнички!

Торжество победы над своим страхом добавило ему сил. Он пополз быстрее и, наконец, вскоре увидел и черную двигающуюся равнину реки, и серебристую дорожку на воде, и темной стеной стоящие на той стороне горные склоны в лунной тени...

Не теряя времени, вновь зарядил ружье, чуть помедлив, снял, стянул через голову энцефалитку и грязную с серыми пятнами, белую футболку. Из кармана рюкзака достал кусок веревки и привязал к короткому стволу обреза эту белеющую даже в темноте тряпку. Потом, теряя силы, вскрикивая от боли, одел энцефалитку, снова завернулся в спальник, брезент и полиэтилен и, дрожа от усталости, чувствуя непрерывную, разрывающую левую ступню на части боль, согрелся.

Дрожь прекратилась. Стало даже жарко, и на грязном лбу выступила испарина.

"Теперь я буду ждать - повторял он, теряя сознание... Буду ждать и слушать, столько, сколько понадобится... Я не умру, потому что я не жертва..."

Уже в бреду, он вспомнил слова молитвы, увидел картину из детства: дорожка к дверям маленькой деревянной церкви, в которой, как рассказывала ему мать, его окрестили младенцем. И, содрогаясь, всматривался в безногих, безруких, инвалидов войны, двумя рядами сидящих вдоль этой дорожки. "Боже! Спаси и сохрани!"...

Ему казалось, что он кричит, но губы его едва шевелились...

Луна спряталась, стало очень темно, но через некоторое время на востоке посветлело, и тьма, редея, отступила...

Артур, то проваливался в горячий бред, то всплывал на поверхность сознания. Он ждал эту спасительную лодку нетерпеливо, даже в бреду повторяя: "Она вернется. Она скоро приплывет назад..."

...Отец и сын Кирилловы едва успели закинуть сети по свету и уже в темноте пришли в зимовье. Открыв дверь, они учуяли запах недавнего тепла и печного дыма.

- Кто-то тут был, батя, прошлой ночью"- обеспокоенно, высоким, не по фигуре голосом произнес Семен - младший Кириллов.

- Сам вижу" - недовольным голосом ответил Петр Семеныч-отец и, почесав бородку, стал щипать лучину. Семен, бросив рюкзак на нары, вышел наружу, прикрыв скрипнувшую дверь и загремев ведром, проворно принес воды, занес две охапки дров и, пока отец ставил котелок с водой на печку, приставив лестницу, слазил на лабаз, достал банку тушенки, металлическую банку с крупой, спустился, заодно закрыв дверку лабаза на щепочку. - Вроде все цело, батя - довольным голосом произнес он, с кряхтеньем, подражая отцу, снимая сапоги.

- Да и я вижу, что все вроде на месте - и, помолчав, добавил: - Кажись, одну только ночь ночевал.