Таежный гнус

— Стоп! Нельзя ли поподробней: где именно служил?

— Ленинградский округ… Приволжский… Потом — перевод в Сибирь. Там — два года… И — к нам… Пожалуй, все.

— Приехал прямо из Сибирского или заезжал к родителям?

Странный вопрос! Но Парамонов с»умел сохранить спокойствие, не показал своего удивления.

— Точно не могу сказать, но, кажется, использовал очередной отпуск.

Сыщик задумчиво потер пальцами бугристый лоб. Будто освобождал в голове место для следующей дозы информации.

— Все это — официальные данные. Бумажные. А мне хотелось бы узнать несколько другое. Человеческое, что ли.

— Вроде, неплохой командир. ЧП в роте, конечно, случаются, как без них. Но слабые, несерьезные. В двух других ротах обстановка не в пример сложней… Что же касается «человеческих» данных…

Парамонов задумался. Машинально, повторил жест собеседника — почесал лоб. Хотелось так охарактеризовать наглеца, что сыскарь мигом приготовит браслеты. С другой стороны, намного лучше и достойней быть максимально честным и об»ективным.

— Интеллигентен, — вымучено выдавил он из себя. — Матом ругается редко. Даже не кричит — говорит спокойно и ровно. Вроде, увлекается литературой… Прибыл однажды на совещание с книжкой в руках, я говорю, инструктирую, а он, паскуда, читает. Ну, я ему, конечно, врезал по мозгам… К бабам… простите, к женщинам равнодушен, не хамит, не заглядывает под подолы, разговаривает уважительно… В пьянстве не замечен…

Аттестация классическая, прямо-таки великолепная, иронически подумал Добято, скосив на собеседника недоверчивый взгляд. Поверишь такой — молиться станешь, будто на икону. Морально выдержан, политически грамотен, делу партии и правительства предан…

Маньяк, безжалостный убийца читает Льва Толстого, Джека Лондона, Тургенева, переживает вместе с их героями? Не верится. Может быть, не Гранд, а настоящий Королев?

А вот излишнее самолюбие говорит о другом. Судья рассказывала, как вел себя на допросе преступник — сверкал глазами, сучил кулаки. И все время глотал какие-то таблетки

— Не знаете какое лекарство принимает капитан?

— Может быть, прикажете интересоваться цветом плавок у моих офицеров?

Тоже правильно, одобрил ответ сыщик. И все же жаль, что Парамонов не поинтересовался этой «мелочью».

— Какие отношения сложились у капитана с сослуживцами?

— Сложные, — нахмурился подполковник. — и не только с сослуживцами, но и с… командованием. Больно уж самолюбив ротный! С неделю тому назад я выматерил его за снижение производственных показателей, так он чуть не набросился на меня с кулаками… Представляете? Задрал гордую голову, сверкает глазами… А с подчиненными офицерами ведет себя на подобии турецкого паши с рабами…

— И чем же тогда закончилось ваше «противостояние»? — поинтересовался Добято. — Помирились?

Командир отряда презрительно фыркнул.

— Стану мириться с наглецами, дождутся… Просто показал Вадиму кулак и пообещал начистить фииономию. Тот мигом пришел в норму… А так — нормальный мужик, не представляю, что заставило его пуститься в бега… Если, конечно, сбежал…

Наконец, Парамонов иссяк. С мольбой поглядел на мучителя. Дескать, не пора ли прекратить дурацкие расспросы. Неужели «пиджак» не устал, неужто ему не хочется спать?

Действительно, пора приступать к завершающей фазе трудной беседы, подумал Тарасик, ничего больше из подполковника не вытащить, кажется, он добросовестно выложил все, что знает.

Над входом в штаб покачивается тусклая лампочка. Добято мягко взял собеседника под руку, подвел к навесу.

— Опять дождь начинается, — с досадой промолвил он, выставив узкуй ладонь. — Кто занимался первичным расследованием?

— Прапорщик Толкунов…

— Это тот, который организвал великолепный ужин?

— Так точно.

— И чего же он добился?

Пономарев кратко изложил полученные от прапорщика сведения. Странно, перед ним — чисто гражданский человек, не полковник и не генерал, мягкий, интеллигентный, а появляется упрямое желание принять стойку «смирно», не говорить, а докладывать, словно высокому начальству.

Добято внимательно выслушал собеседника, одобрительно покачал головой. Будто поставил дознавателю в классном журнале приличную оценку. Услышав об юридическом образовании прапорщика и его сыщицком «опыте», едва заметно улыбнулся.

— Раньше бывали случаи исчезновения Королева или теперяшний — первый?

— Разве весной?… Заблудился дерьмовый охотник, вышел аж к Чертовой речке. Это — километров двадцать от Голубого распадка… Тамошние мужики выручили — проводили домой… Но чтобы на трое суток — впервые.

— А с кем из офицеров и прапоршиков отряда дружил… капитан?

Пономарев в очередной раз изумленно поглядел на наивного «следователя». Что тот имеет в виду под емким словом «дружил»? В таежной глухомани, где — ни телевизоров, ни танцулек, ни театров, общение, в основном, ограниченно пьянкой. Семейные офицеры и прапорщики — туда-сюда, заботы, детишки, уют, а куда деваться холостяку? Вот и пьют по черному…

— К поискам офицера привлекали милицию?

— Зачем, менты и чс гражданскими преступниками не управляются. К тому же, я не позволю разным шпакам копаться в нашем белье!

— Понятно… Сами пытались искать?