Таёжный перегон

– Не трогай! Когда спишем, тогда и будем разговаривать, – сказал он грубо.

Больше часа Дубовик прождал, пока официальным актом оформили списание всей «малоценки», а когда напомнил про кольца, старье стали забрасывать в грузовик, чтобы увезти на свалку. Тем не менее он успел отрезать несколько колец. Но тут, словно коршун, подлетел снабженец и отчитал последними словами. Дубовик обиделся и решил его проучить.

Василий Козлов еще недавно сам ходил в поле техником-геологом, однако со временем понял, что настоящий геолог из него не получится, а такие же деньги он может заработать и в городе. Причем не сильно напрягаясь. Возможно, надавила молодая жена, выразившая свой женский каприз, а может, он дошел до этого сам. Так или иначе, а с «полями» Козлов завязал и переметнулся в кабинет. Работая в новой должности, новоиспеченный сотрудник АУПа решил получить высшее геологическое образование.

«В наше время диплом – это щит, которым можно надёжно прикрыться, – иногда проскальзывало в его разговоре, – в конце концов, неважно, что в нем написано, главное, чтобы он был».

Еще задолго до экзаменационной сессии он «растолкал» контрольные и, чтобы о нем не забывали, терпеливо напоминал. Однако в этот раз случилось непредвиденное: накануне сессии геологи вернули незаконченные работы.

– Крепкая пряжка, – одобрительно сказал Костя. – Ремень сгниет, а железка сто лет прослужит.

Глава 2 «Дикари» в загоне

Так и не дождавшись обеда, геологи попили чай и пошли смотреть лошадей. Поднимая клубы пыли, табун «дикарей» метался по загону. Дух свободы гнал одичавших за зиму животных вперед, заставляя искать выход из плена. На родных просторах лошади познали радость приволья и запомнили вкус сочной травы, а сейчас их загнали в клетку с пятачком вытоптанной до пыли земли.

«Только бы быстрее очутиться на воле, только бы поскорее вырваться из этой загородки. Быстрее, быстрее, быстрее…» – чудилось в топоте десятков сильных ног.

– Вот это сила! Носятся, как шальные, – восторгался Антон, завороженный необычным зрелищем. – Настоящие дикари! Не хуже мустангов из прерий Северной Америки. Посмотрите, их даже не сосчитать. Вот это мощь…

Его голос потонул в налетевшем вихре. Увидев приближавшихся людей, лошади заметались еще сильней и неудержимым ураганом понеслись вперед. Пыль плотным серым облаком повисла над загоном, закрыв солнце. При малейшем передвижении животных серое облако сносило в сторону шедших ребят, накрывая плотным покрывалом.

– Смотрите, смотрите, один вырвался! Вон с той стороны городьбы бегает, – показывая на лес, закричал Стас. – Вот он снова рванул.

Какой-то рыжий конь быстро носился вдоль загородки. Как одержимый, он неистово рвался в загон и, не найдя прохода в изгороди, останавливался. Конь бился грудью в разделявшую преграду, пытаясь раздвинуть крепкие жерди, но они не поддавались. От отчаяния он неистово ржал. Дикие вопли отчаяния тут же подхватывали в табуне, и от этого казалось, что в загоне сотни взбесившихся дикарей.

– Он не вырвался, – пояснил Костя, шедший рядом со Стасом. – Это жеребец, мы его сами туда не пустили. Все лошади ходили в одном табуне, теперь ваших забрали, а его оставили – вот он и бесится. Никак успокоиться не может. За нами увязался. Тут у него есть один друг – Серым мы его называем. Он с ним два лета у таких же, как вы, геологов в одной связке ходил, привык. Когда гнали вам лошадей, всю дорогу его отгоняли, а он бежит за нами, как собака. Хотели поймать, черта с два – не дается… А когда лошадей стали в загон заводить, всё норовил туда проскочить. Наглый, скотина. Ничего не понимает. В этот момент он может растоптать любого…

– Во-о-о, интересно! – воскликнул Антон, увидев в этом невиданную привязанность. – Другие не идут, а этот жеребец сам туда рвется. Можно подумать, что ненормальный. Бывает же такое!..

– Вот, видишь, дружба какая! – Костя показал большой палец и улыбнулся. – Даже в неволю согласен идти. Это, конечно, хорошо, да только со своей дружбой он мешает нам работать – всех лошадей баламутит. Позже мы уведем его в табун, а сейчас пусть маленько побегает. Может, потратит дурную силу и успокоится.

Можно было возмутиться жестокостью коневодов, не жалеющих своих лошадей, однако все, кроме Антона, промолчали, приняв это, как должное.

– Зачем уводить, зачем всех мучить? Давай запускай его в загон, а вместо него забирай любого другого. Сам говоришь, что он ходил в одной связке с каким-то Серым. Ну и пусть с ним остаётся. Чего мудрить!

Костя на ходу повернулся к Антону, но неожиданно запнулся и чуть не упал. Пробежав по инерции несколько шагов, едва удержался на ногах.

– Нет, так нельзя. Это же жеребец, я тебе говорю. Он не даст вам работать, жизни от него не будет, всех лошадей разгонит. Сейчас он в силе и страшно злой. Вообще его надо бояться, а не звать к себе. Чего его жалеть…

Сгоряча он заругался. Мол, если не знаете, нечего городить чепуху.

– Но раньше-то он ходил.