Таежный рубикон

– Вах! Аво эх! Кто ко мне пришел?! – весело пропел Самвел Арутюнян, поднимаясь из-за стола. И, приветственно раскинув руки, расплываясь в улыбке, пошел навстречу, даже не удосужившись застегнуть верхнюю пуговицу на брюках, расползающихся на необъятном брюхе. – Вот так радость! – Приблизившись, сграбастал Алину, потом, откачнувшись, окинул ее придирчивым оценивающим взглядом и довольно поцокал языком. По-свойски приобняв, провел по ворсистому дорогому ковру в угол своего необъятного кабинета и бережно усадил на низкую мягкую тахту, неприятно дохнув на нее запахом пережаренного лука: – Ай, хорошо, что пришла. Вот молодец, да.

– Я к тебе с просьбой, Самвел, – бессовестно нарушая все мыслимые правила восточного этикета, не желая участвовать в обязательных для такого случая бесконечных взаимных словоизлияниях, произнесла Алина и улыбнулась в ответ. Ее буквально трясло, тошнило от прикосновений этого разжиревшего борова, но она привычно владела собой и на безупречно «отделанном» лице не дрогнул ни один нерв. – Поможешь?

– Что за разговор? Что за вопрос, Алиночка? – запричитал Арутюнян, мастерски скорчив обиженную гримасу на своей заплывшей от жира физиономии. – Зачем такое говоришь, а? Я тебе когда-нибудь отказал? – Но, мгновенно передумав, напустил на лицо «неподдельную» озабоченность: – Что случилось, родная? Что такое? Кто тебя обидел, скажи?

– Даже не знаю, с чего начать, – прикурив, задумчиво перебирая длинную дамскую сигарету в холеных пальчиках, продолжила игру Алина. – Как-то все сразу навалилось...

– По бизнесу, что ли? – «удивленно» вскинул мохнатые брови Самвел.

– Да есть проблемы... – терпеливо ответила она, стараясь ничем не выдать бушевавших внутри чувств: «Вот же скотина, сам же, скорее всего, все это и затеял! А теперь удивленно глаза таращит!»

– Ай, негодница... – облегченно осклабился он. – Так перепугала. Я уже думал, что-то совсем страшное случилось. – И, будто в мгновение ока прозрев, заговорщицки подмигнул Алине: – Шутишь, да?

– Какие уж тут шутки, Самвел? – вздохнула она и, сдавая позиции, решила больше не юлить. – Все действительно серьезно... Я бы иначе к тебе не обратилась... Понимаешь, вдруг ни с того ни с сего начали нажимать со всех сторон. Причем все сразу – и СЭСка, и налоговая...

– Слушай, родная, да ты позвони Станиславу, – не унимаясь, продолжил ерничать Арутюнян. – Он же все твои проблемы в пять минут решит. Для него же все это – пустячок. Ты что, забыла? – И, помолчав, опять состроил озорные глазки: – Может, поругались? Ну, говори. Не стесняйся...

– Да нет, – обреченно ответила Алина, понимая, что ей все равно придется идти до конца. Все равно эта жирная сволочь ни за что не отстанет – заставит ее до самого донышка выпить всю чашу унижения. – Не в этом дело... Просто у него сейчас там какие-то трудности. А время не терпит. За пару дней мне такого накрутят, что потом и не разгребешь.

– Да... – задумчиво протянул Самвел. – Я тебя понимаю, Алиночка. Как я тебя понимаю! Эти уж, если возьмутся, совсем обдерут. Тогда уже никто не поможет... – И, покопавшись, толстыми, как сардельки, волосатыми пальцами в стоявшей на столе роскошной вазе с фруктами, выудил увесистый краснобокий персик и принялся сосредоточенно его очищать изящным перочинным ножичком. Чистил и удрученно покачивал головой: – Даже не знаю, дорогая, чем тебе помочь... Даже и не знаю...

Алина молча ждала, когда же он наконец произнесет что-то существенное, но Арутюнян, казалось, так был поглощен своим занятием, что совсем забыл о ее присутствии. И она, не утерпев, опять сама вступила в неприятный разговор:

– Самвельчик, ну позвони Гургену. Ты же можешь... – И опять в кабинете повисла пауза. Арутюнян никак не отреагировал. Остался невозмутим, как каменный божок, как будто просьба Алины была обращена вовсе не к нему. И, уже не скрывая отчаянья, она вынуждена была прибавить: – Ну, позвони, пожалуйста... Я тебя прошу.

– Хочешь? Нет? – помедлив, рассеянно спросил Самвел, протягивая ей очищенный персик, и Алину просто передернуло от отвращения, когда она увидела, как по его растопыренной рыхлой и потной пятерне обильно стекает и капает прямо на стол мутный фруктовый сок. И, изо всех сил сохраняя терпение, она зажмурилась и отвела глаза в сторону. Это ее непроизвольное движение не прошло мимо внимания Арутюняна, и он удовлетворенно хмыкнул: их сегодняшняя приватная беседа с каждой минутой начинала ему все больше нравиться. Потом в раздумье посмотрел на очищенный персик и, с явным сожалением положив его обратно в вазу, промокнул ладонь салфеткой:

– Даже не знаю, дорогая... Это так дорого тебе обойдется. Вай, как дорого! – И уже совершенно нескрываемая усмешка заиграла на его лице.

– Сколько? – облегченно вздохнула Алина.

– Подожди, уважаемая. Не спеши.

– Нет, Самвел, я серьезно... Скажи сколько. Я готова все оплатить.

– Ты, наверно... меня... не поняла... – с нарочитой расстановкой произнес Арутюнян, и его направленный на нее взгляд стал предельно жестким. – Тебе придется все отдать Гургену... Ну... почти все.