Таежный спрут

Пошла возня, злой мат. Вниз тащили что-то тяжелое. Худо дело. Полагаю, это был весомый аргумент не ходить на попятную. Я чуть не захлебнулась от страха. «Не паникуй, все нормально, – затвердила я. – Что тебя тяготит? Давай, через левое плечо – кругом! – и в ритме тарантеллы – шпарь отсюда!!!» Я бросилась вниз. Ситуация глупейшая. Пойди кто-нибудь навстречу – я окажусь меж двух огней и непременно влипну. Я окунулась в коридор, увешанный лампочками. Криво вписалась в поворот, ободрала плечо. Снова лесенка – ступеньки земляные, неудобные. На стенах деревянные укосины, на потолке брусья – чтобы не обвалилось все к чертям… Осторожно, приступочка. Я запнулась и вылетела в темный, скупо освещенный коридор. Пахло землей, но спертости не было, помещение вентилировалось. У проема висела лампочка, направо, метров через двадцать – еще одна, за ней – другая… Свет бледный, дрожащий. Я прижалась к стеночке, отдышалась. Коридор был похож на шахту метро, из которой вынули рельсы. На стенах – хитросплетения кабелей, сложные монтажные разводки, ответвления. Я оторвалась от стены. Страх не проходил – ни в одном глазу.

По лестнице продолжали тащить тяжелый груз. В запасе минута, не больше. Попытаться убежать через коридор? – совсем глупо. Там же люди! Поймут, что не местная. Я опять прижалась к стеночке. Перебирая руками, попятилась. Через несколько шагов освещенная зона кончилась, и я окунулась в полосу мрака. Левая рука нащупала угловатый выступ вроде косяка, за ним – пустое пространство. Еще один проем напротив – через коридор. Черная, почти квадратная дыра, ведущая бог знает куда. А был ли выбор? Я втиснулась в проем, ободрав второе плечо – о какую-то шершавую трубу, торчащую из стены. Замерла..

Темно… Тихо. В тихом омуте всегда кто-то водится.

В отдалении капала вода. Редкие тяжелые капли разбивались о каменный пол, и с каждым ударом я вздрагивала.

– Добрались, б… – прокряхтел хрипатый. – Бросай его, Толян…

– Тащи, тащи, – второй, похоже, был посильнее. – До второй линии допинаем – там передохнем…

Я подобралась. В проем было видно: двое протащили третьего. Ноги человека безвольно волочились по земле.

Я стала считать до десяти. Зачем-то зажмурилась. Досчитав, выглянула из укрытия.

Это был не только страх. К панике и отчаянию подмешивалось чувство необъяснимой ярости. Я готова была растерзать этих парней, стоящих над распростертым телом. Они о чем-то разговаривали, посмеивались, а мне хотелось поднять «Кипарис» и изрешетить их пулями, а потом попинать и потоптаться. Чтобы помнили о смерти. Ну чего ты разъярилась, вопрошал трезвый и благоразумный участок мозга. Ты их знать не знаешь. Угомонись. А я сама не понимала, что со мной. Чувство, сродни испытанному пару часов назад, когда пьяненькие туристы выпали из «уазика» и тот уезжал – вовсе не «Летучий Голландец», однако напрочь выведший меня из себя. На волне той ярости я и забралась в дом, и влипла в историю, и то ли еще будет…

Опять на «а-ля гер» потянуло? Стиснув зубы, я прислонилась к прохладному косяку. Двое продолжали болтать, забыв про третьего, а тот лежал между ними и не шевелился. Пустое пространство разносило отрывистую нецензурщину, перемежаемую кашлем. Это не Прага, к сожалению. Манера выражаться на одной шестой неизменна – этакий загогулистый «фасон ле парле», когда матерщина означает не ругань, а всего лишь шлепки цемента для скрепления кирпичиков.

Тембр голосов невыносимый. Я заткнула уши. А те очень кстати засобирались, подхватили за локти третьего и потащили куда-то направо. По всей видимости, на «вторую линию».

А я, интересно, на какой?

Можно было на цыпочках удаляться. Но не успела я выйти из своего укрытия, как с правой стороны вновь зашумели. Звук иной: шарканье множества ног и ни одного мата. Я юркнула обратно. И как нельзя вовремя: люди уже подходили. Много, десятка полтора. В колонну по одному они медленно двигались мимо проема, опустив головы. Лиц не видно. Понурые, согбенные силуэты и ничего конкретного. Призраки таинственного подземелья – прошли и растворились в черноте коридора.

Так и нарваться можно… Не в силах заставить себя выйти наружу, я стояла и кусала губы. Где-то в углу продолжала капать вода. Заунывно гудело в трубах. Решение не приходило. Постепенно проступали очертания предметов. Я находилась в прямоугольном мешке с низким потолком, где соединялось множество труб – целые переплетения, они опутывали стены и тянулись по потолку, уходя в другие помещения. Громоздкими наплывами выделялись вентили, топорщилась войлочная обмотка, витки ржавой проволоки. От пола тянуло холодом.