Тафгай 2 (СИ)

— Завтра, пятого числа, все едут по домам, нехрен по базам отсиживаться, — я зло глянул на Борисыча, которого сегодня в горячке чуть не зашиб. — Шестого тренировка на льду и ночуем уже в «Зелёном городе».

— И режим завтра можно нарушить? — Хитро заулыбался Свистухин.

— Можно, — я кивнул головой. — Можно лечь спать не сразу после телепередачи «Спокойной ночи, малыши!», а гораздо позже. Но за алкоголь буду воспитывать. Как? Лучше вам не знать.

Глава 13

Во вторник 5 октября нормально отоспаться от ленинградского вояжа мне не дал человек, от которого я этого меньше всего ожидал. В десять часов утра, когда весь советский народ под неустанным контролем партии и правительства во всю уже давал на-гора сверх плана план, меня самым варварским способом разбудил Виктор Сергеевич Коноваленко. Он, как сбежавший из учебника истории печенег пять минут безбожно колотил в дверь моей комнаты на базе «Зелёный город».

— Я ведь сейчас встану, выйду, и вы у меня там за дверью все ляжете, — пробормотал я, зевая и одновременно откидывая щеколду на простенькой из дерева и фанеры двери.

— Это я, Виктор, мне срочно, — почему-то вместо «доброго утра» сказал Коноваленко с всклокоченными волосами и буквально вбежал внутрь.

— Что Олимпиаду в Саппоро из-за вспышки японской чумы отменили? — Я ещё раз зевнул и потянулся к стеклянному графину с водой. — Перенесли на острова Кука, в память о съеденном на Гавайях мореплавателе. Кстати, примерно в те же числа его и схрумкали.

— Пока ты здесь шутишь, там на заводе отказываются делать для меня новые щитки! — Вскрикнул обычно уравновешенный и степенный Виктор Сергеевич. — Говорят, сначала шлемы вратарские по коммерческим заявкам штамповать будут, а уже потом за бесплатные договорённости примутся! Сволочи! Ты понимаешь, люди какие понарождались, за деньги — маму продадут!

— Не деньги испортили человечество, а их постоянное отсутствие, — я жадно присосался к графину, а когда вдоволь напился, то добавил. — Не волнуйся, мы маму никому продавать не позволим. Нечего кому не попадя нарушать конституцию СССР, «сталинскую» ещё пока вроде бы. Кстати, а новые щитки тебе для чего?

— Да что ты мне с утра мозги этой конституцией шнуруешь! — Вспылил Коноваленко и отнял у меня уже полупустую ёмкость. — Надевай брюки, поехали разбираться! — Виктор Сергеевич погрозил кому-то кулаком и, допив содержимое графина, резко, как после рюмки водки, выдохнул. — Щитки мне нужны, чтобы ЦСКА в Москве обыграть на виду у всех телевизоров. А то, списали меня значит, двадцатый номер в сборной отобрали. Не дождётесь! — Чётко по слогам пророкотал Коноваленко и вновь показал свой кулак.

* * *

Из «Зелёного города», вокруг которого уже опали почти все осенние листья, на «Волге» прославленного вратаря вылетели минут через двадцать. Я всё же позволили себе принять душ и съесть в столовой яичницу, запив её компотом. И всё это время Виктор Сергеевич гневно возмущался и грозился кого-нибудь где-нибудь закопать.

Лишь когда автомобиль приблизился к мосту через Оку, пыл голкипера несколько утих. И он уже предлагал кого-нибудь не вывозить в лесок с лопатой для самозакапывания, а уже пожаловаться директору и написать в Обком или в газету заметку о проблемах патриотизма, который безвозвратно утратила наша неблагодарная молодёжь. А когда мы затормозили у проходных автозавода «ГАЗ», Сергеич по-отчески обратился ко мне:

— Иван, я тебя только об одном прошу. Не надо никого калечить. Ещё посадят случайно, не разобравшись во всех тонкостях эпизода.

— Зачем тогда нужно было меня с утра будить? — Я всплеснул руками. — Хочешь, чтобы и хариусы остались целые и дело делалось? Ты случаем фантастики из библиотеки не начитался? Поздно очухался, готовься теперь «скорую» вызывать, вызванивая её по испорченному телефону на ноль два.

Коноваленко выскочил вперёд меня и встал, расставив руки, как вратарь Лев Яшин при пробитии одиннадцатиметрового штрафного удара.

— Не пущу, — рыкнул он, посмотрев исподлобья.

— Со всем у тебя Сергеич плохо с чувством юмора, — я, наконец, улыбнулся. — Не бзди, я бить никого и не собирался. Просто по-интеллигентному поговорим, там же цехом мой кореш из общаги заправляет, Василёк. Я только поздороваюсь, и считай, твои щитки уже готовы.

— Так бы сразу и сказал, — успокоился Коноваленко, смахнув со лба пот.

На вахте мы прошли свободно, показав корочки хоккеистов «Торпедо». А работник охраны, который весь день бдит, чтобы дефицитные запчасти с предприятия не тырили, отдал честь Виктору Сергеевичу, как какому-нибудь высокопоставленному военному. Да и на территории, везде, где встречались работяги, вратарю непременно жали руку.

Новый экспериментальный цех хоккейной амуниции расположился в самом большом заводском корпусе, где я начинал свою трудовую деятельность, где посещал столовую, библиотеку и романтический медпункт. Только производственную площадь под него определили на третьем этаже, отгородив её переносными щитами.