Тафгай 2

Воскресный праздничный день 7 ноября в Москве встретил участников ежегодной демонстрации трудящихся, студентов, творческой интеллигенции и физкультурников холодным ветром и мокрым снегом. Наше горьковское «Торпедо» в виде исключения пропустили на Красную площадь в ряды строго регламентированных гостей. Конечно, к самому мавзолею подойти не дали, ведь около него стройными и мощными рядами сгрудились переодетые в штатское сотрудники комитета государственной безопасности.

— Чё, мужики, закурить есть? — Я ради хохмы решил потолкаться с товарищами из органов.

— Вали на край, дылда, пока не скрутили, — вылез навстречу мелкий росточком, но видать в хорошем звании «старшой».

— Вон тот, — я указал рукой в самую толпу комитетчиков, — сингапурский шпион. Точно тебе говорю. Юстас спросил у Алекса: «У вас продаётся славянский шкаф?»

— Чё, ты сказал? — Засуетился «старшой», медленно соображая, что делать, либо ловить шпиона, либо крутить подозрительного меня.

— Я говорю, шкаф продан. Могу предположить никелированную кровать с креслОм. — Заговорщицки шепнул я.

— Я тебе сейчас такую кровать устрою! Сидоров! — Гаркнул «старшой». — Сидоров! Где тебя черти носят! Оформляй задержание, — мелкий комитетчик кивнул на меня, когда появился его подчинённый такого же богатырского телосложения, как и я.

— За что будем оформлять товарища Тафгаева, хоккеиста из горьковского «Торпедо»? — Козырнул Сидоров.

— Так ты хоккеист что ли? — Разочарованно протянул «старшой». — Бесплатный совет, не шути так больше. Мы тут самого Брежнева охраняем от посягательства империалистов. Все на нервах. Может, бахнешь с нами по чуть-чуть?

— Не, спортивный режим, завтра с «Химиком» из Воскресенска играть. — Я тоже козырнул, приложив руку к своей интеллигентской шляпе.

А парад на Красной площади неожиданно для меня начался с демонстрации военной техники и четкого чеканного шага бойцов московского гарнизона. «Что ж это они? — подумал я. — И 9 мая маршируют и 7 ноября перед мавзолеем навытяжку ходят? А сколько ещё репетируют? Наверное, им бедным и из автомата пострелять некогда. Чуть какая заваруха, парадные войска — первые кто даст стрекача, пока дети рабочих и колхозников отстреливаться будут».

— Ну что там сказали? На Брежнева посмотрел? — Спросил Боря Александров, когда я вернулся к своим хоккеистам на левый край зрительской колонны.

— Не будет сегодня Брежнева, — шепнул я «Малышу». — Двойника в специальной бронированной папахе и пальто на мавзолей выпустят рукой махать. Не та нынче политическая обстановочка.

— Аха, так я тебе и поверил, — хмыкнул Александров. — Кто вчера сказал, что сам Тарасов приедет в гостиницу со мной знакомиться специально в двенадцать часов ночи, чтоб внимание не привлекать? А я как дурак в фойе ждал. Теперь веры к тебе нет!

После танков, бронированных машин, пушек и ракет всевозможной дальности на площадь выпустили колонну спортсменов из разных спортивных обществ. От сотен, развивающихся на ветру красных флагов голос в моей голове сбрендил и начал горланить, как пьяный мужик летом под открытыми из-за жары окнами:

Кипучая! Могучая!

Никем непобедимая!

Страна моя, Москва моя!

Ты самая любимая…

«Слышишь ты, Лебедев-Кумач! Я же пообещал, что в комсомол вступлю до конца года, так и ты будь человеком. Заткнись, пожалуйста!» — взревел я про себя.

— Иван, тебе плохо? — Потряс меня за руку Боря Александров. — Вид у тебя какой-то бледный.

— Пока терпимо, — сквозь зубы проговорил я, поминая всеми нехорошими словами шамана-недоучку.

Нет, кое в чём он мне помог, я перестал бросаться на каждую юбку, но нездоровый заворот мозгов на почве идейного коммунизма иногда просто сводил с ума. И слава всему разумному человечеству, после спортсменов нескончаемым потоком на площадь вылилась великая армия труда, которая плавит металл, строит новые города и проникает во все тайны вселенной. Потому что, поорав вместе с подвыпившим рабочим классом залихватское «ура» голос в голове охрип и замолк.

«На долго ли?» — подумал я, рассматривая метровые портреты Ленина, Брежнева и прочих пока живых членов ЦК, а так же читая всевозможные лозунги, среди которых были и не совсем про труд. Например, рабочие какого-то предприятия несли такую растяжку: «Позор израильским агрессорам!», или вот ещё: «Американские агрессоры вон из Индокитая!». В общем, спустя час такой «веселухи», я потащил «Малыша» прочь с Красной площади.

Лучше бы по воротам лишний раз пощёлкал! Ненавижу массовые зомбирующие население театральные действия, где всегда желаемое выдают за действительное. Парады, демонстрации, шествия, а позже вырастут как грибы после дождя всевозможные корпоративы, где все как один, подогреваясь горячительными напитками, будут кричать однотипные лозунги: «Слава нашему директору, самому директорному директору во всём мире!».

— А чё мы так рано ушли? — Спросил мне Александров.