- Ваня! – Крикнула из-за спины толстой проводницы Ирина Понаровская.
И я, помахав букетом, «поплыл» сквозь толпу навстречу к своей любимой девушке. Что уж греха таить, истосковался за эти дни. А тут ещё парикмахерша Наталья из гостиницы на меня положила глаз. Пришлось ведь держаться из последних сил, чтобы не нарушить клятву верности.
- Это мне? – Первым на перрон выскочил Миша Плоткин и потянул свои ручки к букету роз.
- Это для самой красивой девушки, а не самого хитрожопому юноше, - ухмыльнулся я и наконец, обнял Ирину.
Затем полезли обниматься Толя, Коля и другие музыканты группы.
- Мы сегодня в Останкино в «Голубом огоньке» выступаем, - заулыбался пианист Савелий.
- Только название ансамбля пришлось сменить, - недовольно пробурчал Колян. – Прощай «Высокое напряжение», здравствуй «Лейся, песня». Тьфу, б…ь.
- Новую песню написал? – Встрял Плоткин, пока ребята выгружали аппаратуру на две металлические тележки носильщиков.
- Написал, петь будет Ирина, - я приобнял девушку в белой шубке. – А подпевать хрипловатым голоском молодого козлика будет Толик. Толик слышь? Подпевать будешь на бэке.
- Сейчас что ли? – Почесал затылок музыкант.
- Всенепременно! – Поднял указательный палец Плоткин. - Значит, сейчас едем на репетиционную базу, затем в гостиницу, мыться, бриться, питаться, а вечером в телецентр. Ну, товарищи носильщики время же идёт! За эту минуту в СССР уже выплавили почти 300 тонн стали, а вы всё телитесь! Поехали уже туда к автобусу.
Репетиционная база, куда Плотник закинул моих музыкальных ребятишек, находилась на Варшавском шоссе, в одном скромном ДК. Текст песни «Всё пройдёт» я сунул в руки пианисту Савелию, сразу же в автобусе. А сам вместе с Ириной всю дорогу долго и с большим удовольствием целовался. Продюсер Миша попытался было что-то недовольно пробурчать, но я лишь поинтересовался: «Не болит ли у него снова нос?». И этого хватило, чтобы этот самый любопытный орган не совался туда, куда не просят.
- Иван ты хоть примерно напой, как должны звучать куплеты и припев? – Пискнул профессорский сынок, когда в репетиционной комнате музыканты подключили инструменты и прочую аппаратуру.
- Куплеты и припевы, звучать должны так, чтобы душа сначала развернулась, воспарила, а затем обратно села и завернулась. – Я взял листок с текстом и прокашлялся и набрал побольше воздуха в лёгкие.
Вновь о том, что день уходит с земли
В час вечерний спой мне.
Этот день, быть может, где-то вдали
Мы не однажды вспомним…
- Что слух режет? – Спросил я продюсера Мишу, который сидел, заткнув уши пока я белугой орал один куплет и припев. – А вот профессору Лебединскому, точно бы зашло. Не дорос ты пока для прогрессивной молодёжной музыки. Ну, «Лейся, песня» дальше сами. Мне без голоса в хоккей играть нельзя, ребята не поймут.
- Замечательная песня, - пустила маленькую слезинку Ирина Понаровская.
***
Целый день я провёл с музыкантами. Поспал меленько в репетиционной, пока они колдовали над новым музыкальным шедевром, делая небольшие перекуры, чтобы вдоволь поругаться. Затем вместе с ними съездил в гостиницу «Советскую», где каким-то чудом моих ребятишек разместил продюсер Миша. Сходил в ресторан на обед. А к часам пяти вечера помог ребятам занести инструменты в телецентр Останкино. Сердце советского телевидения встретило нас бесконечными коридорами, по которым нас водила ассистентка главного режиссера новогоднего «Голубого огонька».
- Инструменты вам не понадобятся, - сразу горчила музыкантов невысокого роста полненькая женщина ассистент режиссёра. – Возьмёте гитары в руки. И всё.
- А барабаны, синтезатор, - чуть не заплакал Савелий, которого из «Огонька» таким приёмом с ходу вычёркивали.
- Барабаны? – Задумалась женщина. – Дадим вам в руки две трубы, только во время записи не вздумайте дуть.
- Так что я зря всё это тащил?! – Не выдержал я, обвешанный с ног до головы сумками разной величины. – Синтезатор, между прочим, весит килограммов двадцать, плюс ещё всякие колонки.
- Вам товарищ грузчик по специальности носить полагается! - Топнула ножкой ассистентка, – Да, сначала мы планировали делать запись в живую. Но было решено, от такой затеи отказаться.
- Ну и бардак у вас на телевидении, - пробурчал я. – Куда это всё нести?
- Не нервничайте, у меня тоже нервы есть, - женщина посмотрела по сторонам и, небрежно махнув рукой, указала на дверь, - складывайте всё в гримёрку. Через десять минут жду вас на площадке. Перед записью будем делать прогон.
Миша Плоткин куда-то пропал, музыканты стоят на месте топчутся, как не родные. Я тяжело вздохнул и взял командование в свои руки. Из одной гримёрки выгнал каких-то циркачей и распорядился, чтобы Ирина переодевалась тут.
- А вам товарищи из цирка пора на прогон, - мотнул я головой в сторону дверей в большую студию, над которыми висела надпись «Тише идёт запись». – А вы что встали, за мной! – Скомандовал я остальным музыкантам.