Тафгай 7

Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь Мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущенный
И в смертный бой вести готов.
Весь Мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый Мир построим:
Кто был ничем, тот станет всем…

* * *

То, что армейцы в последние двадцать минут обрушатся на ворота как волны, «падающие вниз стремительным домкратом», Виктору Коноваленко было известно заранее. Но сегодня всё горьковское «Торпедо» готово было самоотверженно пластаться за внезапную победу над заведомым фаворитом и лидером чемпионата. Поэтому когда Петров, а затем и Михайлов бросали из убойных позиций на пятаке, вспомнив свои лучшие игры, всё зачищал Володя Астафьев.

— Красавец, Стафа! — Хрипел, обливаясь потом, Виктор Сергеевич. — Терпим, мужики, терпим!

И вот уже вторая тройка ЦСКА Викулов, Фирсов и Блинов по-хозяйски расположившись в их зоне, завертела свою хоккейную круговерть. Однако Коноваленко буквально неким неосязаемым чутьём уловил, что удача сегодня отвернулась от армейской дружины. И когда хитрющий игрок Володя Викулов прочертил внезапную передачу с левого края на правый, Виктор Сергеевич прыгнул в другой угол лишь по наитию и шайба от мощнейшего броска Анатолия Фирсова угодила точно в грудь. С трибун послышался густой мужской мат и вздохи разочарования, ведь из таких положений обычно забивают и ценнейшим для продолжения рода человеческого двадцать первым пальцем.

— Восемнадцатое февраля, чёрный день календаря, — очень тихо пробубнил себе под нос Коноваленко, после того как судья свистнул вбрасывание. — Ты приезжай ко мне в средУ, я тогда тебе налью.

И на лёд у «Торпедо» выехало молодежное звено Ковин, Доброхотов и Скворцов, а у ЦСКА, когда Толя Фирсов и его партнёры понуро уселись на скамейку запасных, выскочила третья тройка Гостюжев, Мишаков и Трунов. «Странное дело, — подумал Виктор Коноваленко. — Когда отворачивается удача, почему-то красивый ажурный хоккей перестаёт работать, а больше всего прокатывает тупой навал. Трунов уже две шайбы мне заковырял, ну теперь Сергеич держись, эти мужики мудрить не станут».

— Шайбу! Шайбу! — Включились болельщики ЦСКА на трибунах и их любимцы сразу же после вбрасывания ринулись напролом.

Защитник Саша Гусев щелкнул от синей линии, а здоровяк Евгений Мишаков раскидывая всех, кто попался ему на пути, ворвался на пятак Виктора Сергеевича. Первый бросок Мишакова с двух метров пришёлся в удачно расставленные щитки Коноваленко, которые перекрывали весь низ ворот. За этим ударом последовали ещё несколько простых добивании, но, во-первых шайба каждый раз упиралась в те же щитки, а во-вторых повисший на плечах могучего армейца Володька Астафьев повалил Мишакова на лёд. Наконец, второй игрок обороны Вова Гордеев отбросил шайбу в угол площадки и до неё первым добрался ещё один Володя Ковин. Коноваленко резко вскочил в стойку и увидел, как передача от Ковина под чужую красную линию нашла резвого Сашку Скворцова, которого забыли, увлёкшись штурмом ворот армейцы. Поэтому Скворцов, слыша недовольный свист московских болельщиков, выкатился один на один на ворота Третьяка.

— Забей Скворец! — Выкрикнул Коноваленко.

И молодой подающий большие надежды хоккеист ловко перекинул шайбу с внешней стороны крюка клюшки на внутреннюю, сместился чуть-чуть влево и, поймав вратаря на противоходе, катнул шайбу между щитков Владислава Третьяка. И страж ворот ЦСКА в шестой раз вынужден был капитулировать. На охрипшего и осипшего наставника армейской команды, который опустив голову, уселся на скамейку запасных, жалко было смотреть. Скорее всего, Анатолий Тарасов именно сейчас осознал, что разницу в четыре шайбы за десять минут до конца матча сегодня уже не отыграть.

* * *

— Вот почему я больше всего не люблю играть с Горьким, — сказал Борис Кулагин Всеволоду Боброву. — Никогда не знаешь, на что эти мужики способны. То аутсайдеру «Трактору» влетят, то лидера ЦСКА раздавят.

— Потому что они сильно зависят от удачи и куража, — ответил Бобров, записывая в книжечку авторов заброшенных шайб. У ЦСКА это был дважды Владимир Трунов, а у «Торпедо»: Доброхотов, Щигонцев, дубль Мишин и ещё один дубль Скворцов. Фамилию Александра Скворцова Всеволод Михалыч подчеркнул толстой и жирной линией.

— Молодые сегодня в ударе, — пробормотал Кулагин, покосившись в записную книжку своего коллеги. — Кхе, я смотрю ты, Михалыч, положил глаз на кое-кого?

— На кое-кого все иногда кладут кое-что, — буркнул старший тренер сборной. — Тройка Ковин, Доброхотов и Скворцов в следующем сезоне многим кровь попортит.

— Ты смотри что вытворяют! — Выкрикнул Борис Кулагин, когда на льду ветеранская тройка горьковской команды прижала ЦСКА к их воротам.