Тафгай (СИ)

— Ты совсем еб…улся! — Слюни изо рта главного тренера полетели на мой хоккей свитер. — Так со мной разговаривать, б…ть. Вылетишь у меня из команды пулей!

— А в чём он не прав? — Встал с места наш бывший капитан Лёша Мишин. — Самая результативная тройка большую часть игры провела на лавке. Почему в важнейшей игре, с сильнейшим соперником, на ворота поставили второго нашего кипера Сашу Котомкина? А Сергеич за бортиком сидит, отдыхает.

— Идите вы все на х…й! — Прилепский схватил чью-то каску и запустил её в стену. — Играйте сейчас как хотите, в Горьком с вами со всеми поговорю, — главный тренер развернулся и громко хлопнув дверью, покинул раздевалку.

Мишин посмотрел на ребят, вытер полотенцем пот со лба и обратился ко мне:

— Давай Тафгай выручай, — потом ещё почесал затылок и добавил. — Ты, это, за прошлую игру извини, были не правы.

— Чёрт попутал, — брякнул со своей лавки центр первой тройки Федотов.

— Ладно, после игры разберёмся, — пробубнил я, так как терпеть не мог детского отношения к хоккею. — Сергеич, — я встал со своего места, — готовься на второй тайм. Дальше продолжим играть в три тройки нападения и две пары защитников. Я с «пионерами» — первая тройка. Мишин, Федотов, Фролов — вторая. Свистухин Коля и его весёлая компания — третья. «Крылышки» — команда серьёзнейшая, поэтому играть надо так, чтоб «пёрья» летели. Пошли на лёд.

Из всех хоккейных дружин, которые приехали в Череповец московские «Крылья советов» были самыми именитыми. Чемпион СССР 1957 года, серебро — 1955, 1956 и 1958 годов, плюс пять раз брали бронзу. Ну и по мелочи, два раза «Крылья» взяли кубок Ахерна в Швеции, и один раз кубок Бухареста. Правда, в прошлом чемпионате СССР москвичи стали лишь шестыми, но зато наше «Торпедо» грохнули четыре раза, проиграв при этом всего единожды.

Но самая главная сила «Крыльев» заключалась в тренере Борисе Кулагине. Личность легендарная работал вторым в ЦСКА вместе с Тарасовым, который его очень технично из команды сплавил. Очень вышла некрасивая история. Но меньше чем через год Борис Павлович повезёт с Бобровым сборную СССР играть за океан на Суперсерию с канадцами из НХЛ. А в 1974 уже сам будет руководить сборной в Суперсерии против канадцев из другой, конкурирующей лиги ВХА. Семидесятые годы — это золотое время для тренера Кулагина.

— Ну, ты как? — Спросил меня Лёша Мишин, перед самым выходом на ледяное поле.

— Сейчас устроим небольшой кипишь-мипишь, — задумчиво ответил я. — Хорошая у них молодёжная тройка нападения: Бодунов, Анисин и Лебедев. Три банки нам организовали.

— Резкие, — согласился Алексей. — Ещё в прошлом сезоне играли за ЦСКА.

— Раз резкие, придётся притормозить, — сказал я, и поехал на стартовое вбрасывание.

Напротив меня встал на точку Слава Анисин, ростик, где-то метр семьдесят, очень быстрый и взрывной игрок. Однако шайбу после вбрасывания забрал я, откинув её на защитника Вову Астафьева.

— Стафа, дай по краю! — Крикнул я, сам немного оттягиваясь к своей синей линии для страховки.

Володе повторять два раза не надо, шайбу он переправил точно по адресу на Скворцова, на которого тут же насел Бодунов. И он сначала затолкал к борту более молодого хоккеиста, а затем и отобрал шайбу.

«Сейчас скинет на Анисина, — подумал я. — Ну Слава извини, не я такой, игра такая». И как только черный диск поскользил на клюшку центральному нападающему «Крыльев», я резко разогнался и в момент получении шайбы Анисиным снёс его вместе с коньками, куда-то метра на четыре. Сказалась разница в росте и весе. Шайба досталась мне, которую я сразу же отдал на Ковина. Ведь мой партнёр по команде здорово открылся на чужой синей линии. Кова вмиг вылетел один на один с вратарём москвичей Сашей Сидельниковым, и с метров трёх по-простому, по-пролетарски шлёпнул в угол низом.

— Гол! — Заорала хриплыми глотками наша скамейка запасных.

— Судья! Ёдрен батон! Нарушение же было! — Выкрикнул от бортика Борис Кулагин.

— Какое? — Спокойно спросил судья в поле.

— Иди к херам! — Психанул Кулагин.

И от забитого гола и от проведённого чистейшего силового приёма зрители на трибунах просто взорвались. И даже кое-где раздались одинокие скандирования: «Тафгай! Тафгай!»

После молодёжного звена Бодунов, Лебедев и Анисин, которого партнёры увезли на скамейку запасных, на льду появилась тройка ветеранов Васильев, Дмитриев и Чекалин. Хотя последний, Валера Чекалин, был моего возраста. Мы же меняться не стали, а зачем, лично я даже не вспотел.

«Странные ощущения, — подумал я, ставя клюшку на лёд. — Я ведь и Владимира Васильева и Игоря Дмитриева встречал там, в будущем, правда, немного постаревших. Даже руку им жал. Простите мужики».