Тафти жрица. Гуляние живьем в кинокартине

Гламроки на мгновенье опешили, прервав свои занятия, и взволнованно заголосили:

— Мана-тида! Мана-тида! Наша мана!

— Что вы должны делать? — спросила Матильда, сообразив, что дикарей необходимо как-то взять под контроль.

— Читать бредни! — хором ответили те.

— Чего нельзя делать?

— Нельзя делать то, что нельзя!

— Точнее! Чего делать нельзя?

— Нельзя поедать друг друга!

— Что вы собираетесь делать?

— Съедим ее! Съедим!

— Вам же сказано, нельзя поедать друг друга!

— Можно-можно! Нельзя наших! Она не наша! — это был безапелляционный аргумент гламроков, и они с прежним энтузиазмом продолжили подбрасывать дрова в костер.

— Но я ваша мана! — возразила Матильда. — Я запрещаю вам! Это моя подруга, и вы сейчас же отвяжете и отпустите ее!

— Мы не можем! — отвечали гламроки. — Мы должны ее съесть!

— Они не могут, Тили, — спокойно сказала Итфат. — Они подчиняются своему сценарию, как безусловному рефлексу, инстинкту.

— Это мы еще посмотрим! Эй, вы, слышите, вам нельзя ее есть!

— Можно-можно!

— Если вы это сделаете, будет полный краш!

— Не будет! Не будет!

— Будет-будет! Она тоже мана! Мы обе маны!

Гламроки пришли в некоторое замешательство. Они посовещались меж собой, и один из них, храбрец- удалец, который отважился лизнуть воротничок жрицы, выступил вперед.

— Пусть докажет, что она мана!

Матильда встревоженно посмотрела на Итфат.

— Не волнуйся, Тили, пусть меня отвяжут.

— Слышите, вы, охламоны, отвязывайте! — приказала Матильда. — Сейчас вы убедитесь, что она тоже мана! — а шепотом спросила, — Фати, что ты собираешься делать?

— Взломаю сценарий, — ответила Итфат.

— Как?

Договорить они не смогли, потому что два гламрока взялись отвязывать ремни, а остальные плотным кольцом выстроились вокруг. В центре стоял храбрец-удалец. Как только жрица была освобождена, он по привычке запел:

— Красная короле... — но допеть до конца не успел. Итфат стремительно подскочила к нему, наклонилась, схватила его под коленки и резко дернула на себя. Гламрок упал навзничь. Не дав ему опомниться, жрица завалилась на него, стиснула ему голову между ладоней и приложилась губами к его губам в долгом поцелуе. А затем встала и принялась кружиться и хохотать.

Храбрец-удалец так и остался лежать, обалдевший, а все остальные, включая Матильду, так и замерли с раскрытыми ртами. Итфат внезапно остановилась, вытянула руку вперед и обернулась вокруг, обводя ладонью всех окружающих. Поворачиваясь, она повторила трижды один вопрос:

— Вы знаете, что я сплю, а вы мне снитесь?

— Вы знаете, что я сплю, а вы мне снитесь?

— Вы знаете, что я сплю, а вы мне снитесь?

Оторопевшие гламроки, похоже, вопрос не поняли, но их волновало другое. Они принялись удивленно восклицать:

— Она сделала ему саже! Она сделала ему саже! Она мана? Она тоже мана?

— Кто ты? — спросил, поднявшись, храбрец-удалец, все еще не оправившийся от шока.

— Это великая и всемогущая жрица Итфат! — торжественно провозгласила Матильда, с почтением воздев к ней руки.

— Мана-фата! Мана-фата! — озабоченно загомонили гламроки. — Великая мана!

— Да, — отозвалась Итфат. — А сейчас, чтобы вы хорошенько это поняли, я буду вас всех поедать!

Гламроки восприняли эту новость буквально, а потому не на шутку переполошились.

— Нет! Нет! — заголосили они.

— Да! Да! — передразнила их Итфат.

— Нельзя! Нельзя! Абу!

— Можно-можно! — вступила в роль Матильда. — Я тоже буду вас поедать. Мы обе маны, и мы вместе будем вас поедать. Аба!

Дикари не нашлись, чем возразить, и сгрудились в кучку, трепеща от страха. Сценарий был взломан, и роли поменялись местами. Подруги стояли подбоченясь и примерялись оценивающими взглядами к своим жертвам. Костер уже хорошо разгорелся, рядом с ним лежала сковородка.

— Негодные гламрочки! — грозно закричала жрица.

— Да, жалкие и негодные! — сердито закричала дива.

— А на что они годны?

— На мясо!

— Съедим их!

— Съедим!

Маны начали угрожающе наступать на гламроков. Те подняли вой и трусливо попятились.

— Мана-фата, у меня аппетит зверский прямо! Прямо зверский!

— Мана-тида, а у меня просто звериный! Звериный просто!

— Чур мозги мои! Мои все мозги! Они такие жирные, вкусные!

— А мои — глаза! Они так хрустят! Так лопаются!

— Негодные гламрочки!

— Съедим их! Съедим!

Кровожадные маны настолько вжились в роль, что даже домашняя пижамка дивы и изящное платье жрицы не позволяли усомниться в серьезности их намерений.

— А как мы их съедим? Как? — вопросила Матильда.

— Зажарим их! — отозвалась Итфат.

— Нет, давай живьем съедим!

— Нет зажарим!

— Нет живьем! Живьем их!

Они повернулись друг к дружке и устроили нешуточную перепалку, едва не подравшись. Наконец, придя к единому мнению (зажарим!), маны подбежали к сковородке, ухватили ее с обеих сторон и решительно водрузили на костер. Отряхнувши руки, они засучили рукава и вперились хищными взглядами в гламроков. Те с воем бросились врассыпную. Маны же, с торжествующими криками, пустились вдогонку.

— Лови их!

— Держи их!

— Дави их!

— Души их!