Таганай

– Да, ничем. Вроде время шло, все было нормально. Ни трупов, ни пропавших. Было еще кое-что. Вроде как один охотник с Карабаша утверждал, что стрелял в огромного странного волка и даже подстрелил. Тот раненый скрылся в ельнике. Но это так. Слухи, ничем не проверенные. Даже Иван Глазьев им не очень-то верил. Хотя сам в упор палил в оборотня. А ружье у Ивана было серьезное, медведя мог с одного выстрела свалить.

Нестеров закончил и перебазировался в свое кресло.

– Ну, а последнее возвращение оборотня в наши леса. – Он взял в руки еще одну стопку бумаг. – Было в 1921-1924 годах. Но вы, наверное, о тех временах больше меня знаете. На оборотня ведь, в конце концов, облаву устроили. Специальный отряд ВЧК из Москвы к нам приезжал. Носились за ним по всему Таганаю чуть ли не месяц. И даже говорили люди, что убили его, а тело в спецконтейнере доставили к вагону поезда.

Шакулину понравились последние слова о том, как тело уральского оборотня доставили к вагону поезда. И вправду, люди, не зная, как то или иное событие разворачивалось на самом деле, любят выдумывать загадочные истории. Может, и был какой-то контейнер, но Шакулин-то точно знал, что поверженное чудовище через пару десятков секунд растаяло, словно снегурочка, на глазах у всего отряда ВЧК, превратившись в горстку пепла. Кстати, пепел возможно и отправили в контейнере. Но об этом лейтенант Нестерову говорить не стал.

Шакулин, погруженный в свои мысли напряженно глядел в одну точку, он как полководец изучал театр событий – карту Таганая. Его размышления прервал директор музея.

– Ну, так что вы думаете, Сергей Анатольевич, по поводу всего этого?

Шакулин оторвался от карты. Немного помедлил с ответом и сказал:

– Все это, безусловно, впечатляет, Валерий Викторович. И могу добавить от себя, что-то подобное я ожидал рано или поздно найти. Но когда с этим непосредственно встречаешься, образуется доля того самого здорового скептицизма. Поэтому я пока не готов однозначно принять или отвергнуть вашу версию.

– Стоп, стоп, – смутился Нестеров. – Я вам не предлагаю никаких версий. В этой папке мною собран материал, касающийся событий, происходивших в данной местности, начиная с самой постройки Златоустовского завода, причем событий, имеющих, на мой взгляд, весьма очевидную общую канву или скорее персонажа, так скажем.

– Да, но как раз участие во всех этих событиях персонажа, о котором мы говорим, совсем не доказано. Скорее, если верить источникам…

– Поверьте мне, – перебил Шакулина директор музея, – этим источникам можно верить.

– Так вот, – продолжил лейтенант, – если верить источникам, то очевидно лишь то, что в определенные периоды жизни города или местности, в ваших лесах происходило слишком много необъяснимых событий. При этом есть только одно прямое свидетельство нападения странного животного на человека. Я говорю о дневнике Ивана Глазьева. И то, возможно, в страхе он мог что-то напутать или преувеличить.

По всем бессловесным реакциям Нестерова сейчас было очевидно, что он в корне не согласен с выводами Шакулина и вообще видимо почти разочаровался в нем как в идейном партнере. Он недовольно хмыкал, пожимал плечами, делал недоуменный взгляд. Лейтенанту тоже не хотелось в данный момент терять этого человека как союзника, поэтому дабы их противоречия не перешли определенную грань, он решил, что пора заканчивать их встречу и лучше на какой-нибудь нейтральной ноте.

– И все-таки, Валерий Викторович, вы должны меня понять. Я как представитель органов не могу так сразу принять все на веру. По крайней мере, мне нужно более детально ознакомиться с вашими документами. Я ни в коем случае не ставлю под сомнение истинность вашего рассказа. Мне просто для начала надо изучить содержимое вашей папки.

Нестеров все равно был не очень доволен.

– Да, хорошо, – ответил он.

– Я обещаю, что верну ее вам… – Шакулин прикинул, сколько времени ему понадобится, – … я верну ее вам через два дня, в четверг. Это нормальный срок?

– Можете позже, я не тороплю.

– Ясно, но я думаю, мне все-таки хватит двух дней.

Нестеров вяло покивал головой. И судя по тому, что теперь директор музея старался не встречаться взглядом с кгбэшником, Шакулин понял, что все же не смог смягчить его. Но иначе лейтенант не мог, он намеренно поставил под сомнение правдивость фактов из папки, хотя в душе верил почти каждому слову. Но уж очень не хотелось сейчас выглядеть неким простаком. Так как и Листровский и этот Нестеров, похоже имели свои взгляды на расследование. И, кажется, начинали делать попытки использовать Шакулина в своих целях. А лейтенант совсем не хотел стать элементарным проводником чужих идей. Его как раз интересовала правда.

Лейтенант шагнул к директору музея и протянул свою руку, намеренно смотря тому в глаза:

– Большое спасибо, Валерий Викторович, что бы вы сейчас ни думали, я вам очень благодарен за все сведения. Возможно, именно ваша помощь окажется ключевой в разрешении нынешнего дела.