Таганский дневник. Кн. 2

Что же сказал я? Выступивший без бумажки, без подготовки, вместо заболевшей Демидовой. Она в Лужниках раза два запнулась в стихе и посчитала все наше выступление лажей. Хлопали ей мало и жидко; мы, надо сказать, подставили ее, не надо было ей начинать, и читала она стихи серьезные, не острые, как у меня, — «Черный человек». Так что же я сказал, когда упало покрывало с доски (очень здорово выполненной Рукавишниковым — треснутый колокол и орущий рот Высоцкого в профиль). Я связал праздник 50-летия с годом 1000-летия крещения Руси. Для каждого культурного человека это великий праздник, и если мы будем следовать примеру духовного подвига В. В., то к 2000-летию крещения Руси она действительно станет могучей и обильной. Это дерзкая мысль имела успех у народа. И Никита Любимов[18] показал мне большой палец и угостил просвиркой, когда мы после сидели с Адель в кафе. До открытия Иван, Адель и я поднялись к Нине Максимовне[19]. Я выпил кипятку — замерз шибко и перенервничал. На кладбище была такая тьма народу, что нашу жалкую процессию под руководством недалекого, но славного Дупака развели на части. Мы выходили с кладбища, а театр группами все еще пробивался к могиле.

24-го ездили с Сережей в театр за билетами и встретили Марину, которая подарила театру статую Володи скульптора Распопова. Так замечательно установился он во внутреннем дворике театра, как будто еще при жизни Володи, еще когда проектировали новый театр, будто уже тогда, почти двадцать лет назад, предусмотрели место для посмертной фигуры В. В. Я объяснил Сереже, что Марина — это жена, вдова В. В.

— А которая она?

— Ну та, красивая, с которой я целовался. Она одна была из женщин, не помнишь?

— Нет, я в ноги смотрел. — Но дома, еще не успев раздеться, уже кричал матери на кухню, кого он видел в театре.

25-го перед спектаклем Коля сказал небольшую речь, и статую осветили. Тень на стене оказалась настолько живой, будто Владимир вышел на «Гамлета».

Перед началом нашего действия страстно политично, несколько долго ораторствовал Евтушенко. Он высказал общее возмущение театра и общественности тем, что афиша с фамилией Любимова не пошла в расклейку, запрещена неким Беликовым, по странному совпадению однофамильцем чеховского героя, но и в действиях подобным — «как бы чего не вышло». Говорил о том, что он, Евтушенко, во многом не согласен с тем, что наговорил Любимов за границей, но он художник, не политик, человек эмоциональный, горячий. Нельзя умалчивать его значение как создателя театра, который двадцать лет назад говорил о том, что теперь разрешено говорить всем. Из лучшего, гениального спектакля, «Кузькина», вышли потом все спектакли и фильмы, посвященные деревне. Этот спектакль необходимо восстановить и показать народу и пр.

Наше поэтическое действие бесконечно прерывалось аплодисментами. Аплодировали и артистам, и стихам. Я работал не лучшим образом, но хотя бы чисто. Слишком большое напряжение выпало на мою долю. Утром ведь я еще на рынок ездил, купил 50 штук гвоздик за 60 рублей, потом помчался в «Юность» и отдал Ирине в перепечатку рукопись.

После спектакля Николай преподнес всем участникам по самодельному буклету о спектакле, истории его создания и по плакату, пригласил, всех участников в кафе на а-ля фуршет. Я передал коллективу слова Марины, что спектакль стал гораздо сильнее, что она очень благодарна артистам и театру.

28 января 1988

Четверг

История с Гамлетом, рассказанная мной в рязановском фильме, вызвала бурную реакцию у зрителей. Они склонны меня осуждать.

Вот записка: «Из работы Э. Рязанова о Высоцком узнала о Вашей работе над Гамлетом. Неужели 16 лет дружбы с таким человеком для Вас прошли бесследно? И сейчас Вы бы выполнили приказ любой ценой?»

Ну, во-первых, я не сыграл Гамлета. Это был все-таки больше сговор с Любимовым, чтоб привязать Владимира к театру крепче, но это одна сторона, а другая…

А почему нет? Сейчас, когда я понимаю, что жизнь творческая по возрасту, силам и пр. подошла к той черте, когда такая роль уже ушла безвозвратно, я думаю: а почему мне было бы не попробовать ее сыграть? Почему я пощадил его самолюбие, а он мое — нет? Ведь уж если друг — так, пожалуйста, играй, я уже сыграл, играй ты, более того — я тебе помогу и расскажу все закоулки роли. Идеальная модель дружбы предполагает такие взаимоотношения… Тем более и главное, что идея исходила не от меня, и уж на кого он был обижен в первую очередь, так это на Любимова, что тот позволил назначить второго исполнителя и т. д.

6 февраля 1988

Суббота