Таганский дневник. Книга 1

Дорогая Нина Максимовна, дорогой Семен Владимирович, Марина, уважаемые родственники, близкие Володи. Театр бесконечно скорбит, и не только театр — здесь такое удивительное количество народа — бесконечно скорбит о кончине вашего гениального сына, нашего замечательного товарища.

Вечная память.

Вот то дословное слово, которое я произнес в последний путь Володе Высоцкому от своего имени и имени театра.

Маска была снята художником Юрием Вас. Васильевым 26 июля 1980 г. в 14 часов 10 мин. Слепок левой руки также. Все это я пишу, чтоб не затерялись сведения, чтоб история, начатая давно, с рождения Высоцкого, не искажалась, а очистилась от лишнего и предстала перед потомками в том ответственном качестве, о котором я говорил перед гробом.

Катя Любимова крепко, по-мужски, сжала мне кисть, когда я отходил от микрофона.

На панихиде, доставая вилкой краба, Семен Владимирович, активно жуя, сказал мне: «Между прочим, дорогой Валерка, я с наслаждением слушал сегодня тебя, молодец, умница…»

Еще в более высоких выражениях, на поминках, хвалил меня Высоковский. Мне очень хочется знать, что думают по этому поводу мои коллеги по театру.

Вот и не стало Владимира Семеновича. Вражеское радио ежедневно делает о нем часовые передачи, звучат его песни. Говорят и о нашей с ним дружбе, и звучала моя песня «Ой, мороз, мороз…» и наша сцена из «Хозяина тайги». У нас же даже приличного некролога, даже того, что мы редактировали у гроба, не поместили. Господи! Да куда же ты смотришь?!

Марина просила его сердце с собой во Францию… Любопытно, а вдруг вырезала и увезла?! Ведь врач-то был всегда при ней… Но и родители смотрели в оба.

1 августа 1980

«Ответственный за крышку гроба» — таким я был в день похорон. Сегодня Ю.П. собрал нас: Боровский, Янклович[161], Филатов, Золотухин, Смехов, Демидова, Бортник, Антипов, Трофимов, Кучер, Погребничко[162], Глаголин — и объявил (поставил Мироныч[163] записывающее устройство), что первоочередной задачей и обязанностью театра является создание спектакля по поэзии В. Высоцкого, как это мы делали раньше и т. д. «А записывается для того, чтобы потом расшифровать, распечатать и взять на лето с собой в виде задания, чтобы осенью, после отпуска мы пришли с листками, с конкретными предложениями» и т. д. Конструктивная форма — «Гамлет», поминки, могильщики и пр. Пришла Ахмадулина, выразила свою готовность «священные слова» Шекспира стилизовать элегантно во требование задачи и смысла и т. д.

2 августа 1980

Всегда, действительно, помнится какая-то чепуха. Например, в день похорон, часам к 9-ти приехал шеф и встретил Янкловича (который ни за какую организацию — улица, театр, транспорт — разумеется, не отвечал; он был всегда с Володей) и набросился на него: «Меня не пустили, вы понимаете, не пропустили к театру! А с этой стороны должен подъехать Ульянов. Как же он пробьется сквозь этих долдонов?!» И Валерка, не задумываясь: «Да Ульянова-то знают. Его пропустят. Что вы беспокоитесь за Ульянова?» Шеф обалдел.

В свое время Валерий сделал 10 000 фотографий с автографом. Дал фотографию милиционеру из охраны. Из толпы баба завопила: «Кому вы даете?! Он же милиционер. Дайте мне». Милиционер заплакал: «А мы что, не люди?..»

Демидова говорила о Володе, как с ним удобно было играть «половые» сцены, когда они оба были в хорошей форме. Партнер — настоящий мужчина.

Люся поминки собирает. Надо помочь. «Нина Максимовна, — говорит, — так устала, не хочет ни прописываться, ни музея. Ходят какие-то люди, распоряжаются, всю квартиру задымили, заплевали… Я бы Т. пригласила… но она так доставала Марину… Не хочется Марине неприятное делать…» Хроника погребальных дней.

10 августа 1980

Готовлюсь к разговору с ректором МГУ об устройстве сына Володи. Готовлюсь к разговору с Промысловым о прописке сына Володи в его оставшуюся квартиру. Ничего не успеваю записывать об этих днях, а они исторические по своей сути…

Вот шеф заявил вчера, что смерть Володи понудила его переменить решение и не уходить из театра, не бросать театр в такую трудную минуту. А я с ужасом сегодня обнаружил, что за месяц жизни в Выезжем Логе я не написал в дневник ни строчки о нашей жизни в доме. Я очень хорошо помню эти дни, а почему-то дневник не вел, за исключением нескольких, считанных записей…

29 августа 1980

Скоро 40 дней по Володе. Я ничего не написал Марине. И у меня пока нет идеи, решения, хода к моему слову о нем.

31 августа 1980

Статья Демидовой («Таким запомнился» в «Советской России»). Много говорили о нем и мало думали. Теперь началась конкуренция у гроба. Кто скажет первый… Кто напишет скорее, кто вперед оправдается.

12 сентября 1980